Колосков встал на защиту Шалимова – можно ли было представить себе такое в 94-м? А можно ли было вообразить фразу Кирьякова в недавнем интервью моим коллегам Юрию Голышаку и Александру Кружкову в «СЭ»:
– Вот с Вячеславом Ивановичем можно было бы пообщаться! Мы учились с его сыном, начинали в одной команде. А сам Колосков – очень интересный собеседник. Какое-то время скверно к нему относился – думал, в его силах было решить конфликты, которые регулярно возникали. Но сейчас с удовольствием посидел бы с ним в ресторане. Если увижу – непременно приглашу.
Казалось бы, с каждым годом высказывания сторон конфликта становились все более взвешенными. Однако Колосков в книге «В игре и вне игры», вышедшей в 2008-м, вновь оказался чрезвычайно резок:
«Павел Федорович, воспитатель чемпионов страны, открыватель многих молодых талантов, обвинения в ретроградстве и непрофессионализме… не вынес. Ушел из сборной и вскоре ушел из жизни. Как знать, не спровоцировало ли вспышку болезни хамство и некомпетентность тех, кто говорил гадости в его адрес. Ведь уважающему себя человеку очень трудно привыкнуть к несправедливым обвинениям и оскорблениям».
Прокомментировать эту реплику бывшего руководителя нашего футбола можно одним только фактом. Между уходом Садырина из сборной и его кончиной прошло семь с половиной лет.
И многие игроки, остыв от обид, сами дали понять Садырину, что очень жалеют о случившемся. К примеру, весной 2005-го, спустя три с лишним года после смерти тренера, я спросил Юрана:
– У вас осталось чувство вины перед Садыриным?
– Я был на его похоронах. Прилетел в тот момент в Москву на зимние каникулы из Германии и узнал, что Садырина не стало… А чувство такое – да, есть. Какая нелепость получилась с этим «письмом 14-ти»! И сборную жалко – то поколение родилось для того, чтобы дойти до полуфинала чемпионата мира. И, конечно, ее тренера. Потом мы встречались с Садыриным в Турции и остались в добрых отношениях.
… «Отказников» становилось все меньше. И они все крепче держались друг за друга. Так вышло, что на одной чаше весов был чемпионат мира, а на другой – дружба. Выбрав одно, они теряли другое. Пенять им было не на кого. В такое положение они поставили себя сами.
Их уговаривали. Только от Шалимова, уяснив в Лиссабоне его непреклонную позицию, отступились. Тот еще в январе в интервью «СЭ» сказал: «Не хочу, чтобы болельщики видели меня в команде, которая ни на что не способна». И позиции своей не изменил.
Игнатьев:
– Помню, уже незадолго до отъезда на чемпионат ходили по лужниковской набережной с Колывановым. Он говорил: «Я поехал бы. Понимаю, что мы все сделали неправильно. Но сейчас уже не могу. Это мои друзья. Я с ними