Ропщет Мамаев Курган.
В глыбах – навек рядовые.
Славу их камень хранит.
Им бы – на передовые,
Да не пускает гранит.
Место-то вроде святое,
Нервы и слезы рекой.
Средство в народе простое,
Верное и под рукой.
Водка в граненом стакане,
Драка по ходу и мат.
А высоко на кургане
Плакала Родина-мать:
– Спят подо мной ветераны,
Боже, как сердце щемит.
Пьяницы и наркоманы…
Кто же меня защитит?
Льются дождями косыми,
Слезы из каменных глаз.
Пьют сыновья, а в России
Грозы сменяет фугас.
Пьют от вранья и бессилья,
С радости, с горя – кто как.
Пьют сыновья, а Россия
Рядом идет с молотка.
– Рвусь я, но чую – не сдвинусь, —
Родина скорбно твердит.
Русью торгуют – «на вынос»,
Можно оформить кредит.
Пьяному все – «по колено».
Боль за Отчизну? За стол!
Спаивают поколенья,
Колют от жизни укол.
Бродят бездомные детки
Стайками, как воробьи.
Детки не просят конфетки,
Деткам подай героин.
Слог, что убитому тризна,
Мрачные стоны души.
Богом забыта Отчизна,
Плачут иконы в тиши.
Прячет глаза побирушка:
– Тошно мне, лучше напьюсь.
Плачет хмельная старушка:
– В прошлом могучая Русь!
Внутренний голос
Я сигарету докурил,
Затем побрился и сварил
Свой кофе утренний.
Июль за окнами парил,
И тут со мной заговорил
Мой голос внутренний.
Он усмехнулся и сказал:
– Чего так рано утром встал,
Мой романтический?
Куда намылился, дружок?
И для кого сложил стишок?
Небось, лирический?
Он удивленно поднял бровь:
– Какая может быть любовь?!
Ну не потеха ли?!
Духами голову полил
И ногти на руках спилил,
Ну, все – приехали!
Погладил брюки без доски,
Надел парадные носки,
Рубаха модная.
Дезодорантом брызнул в рот.
Ну, берегись весь женский род!
Ой, мама родная!
Он подрывал любовный пыл:
– Ты про «Виагру» не забыл?
И хитро лыбится…
– С тобой удобно в гололед:
Кто вслед идет – не упадет:
Песочек сыпется!
Ведь у тебя везде хандроз,
То – золотуха, то – понос,
То – недержание.
Ты дома стонешь и кряхтишь,
Из дома – соколом летишь
Ты на свидание!
Он мне на раны сыпал соль:
– Мол, в зеркала взглянуть изволь
На отражение.
Он издевался и стыдил
И тем