Господи! Дай отдохнуть».
Эти стихи Блока, как молитву перед сном, повторял его отец. С памятника на него смотрела молодая девушка. Черно-белое фото под стеклом хорошо сохранилось. Виктор невольно залюбовался усопшей с редким именем Ядвига. Черты ее казались до боли родными. На плите вместо даты смерти и рождения было выбито: «Страшна не смерть в 17 лет – страшны твои мученья». Он огляделся. Уцелевшие могилки, словно гости в узкой прихожей, тесным кольцом окружили его. Даже здесь, в ином мире, они различались по статусу. На поблекших от времени фотографиях лица были растерянные, жалобные, а на каменных гравировках – наглые, требовательные. Виктор оцепенел. На него в упор уставился семейный портрет: мужчина с женщиной, а посередине – мальчик лет пяти. Все трое пялились на него цепко, по-волчьи. Особенно неприятен был ребенок с не по-детски злобным, худым, перекошенным лицом. Алчные взгляды мертвецов стали опасными. Сканируя движения долгожданного гостя, они корили его за то, что он еще имеет возможность видеть, слышать и чувствовать этот им уже недоступный мир. И опять он почувствовал себя беспомощным, как в том туннеле из кривых деревьев, где он плутал и звал мать.
Неожиданно черно-белый портрет Ядвиги стал цветным. Виктор в изумлении наблюдал, как заблестели зеленые глаза, золотом вспыхнули волосы и как заиграла огнями диадема! Ядвига улыбнулась. Красный рот со стекающими капельками крови, оскалившись, оголил длинные зубы. Виктор отпрянул, но затем, решив, что это дождь изуродовал милое личико, потянулся смахнуть набежавшие капли с фотографии. Внезапно земля под ним стала расходиться, мягкая, словно пух, она затягивала его в свои недра. Виктор в отчаянии попытался закричать, но только и смог что выпустить воздух из гортани. Луна перестала освещать кладбище. Лишь светлячки, поблескивая глазами усопших, разрезали кромешную тьму.
Слышались удовлетворенные стоны… Довольные близостью живой плоти мертвые сущности издавали урчащие звуки. Так кошки благодарят хозяев за их тепло и уют.
– Если бы не суслик, сосед мой, то все! Нет человека – нет проблем! – миролюбиво ворчал Максим, вытаскивая товарища из обвалившейся могилы.
Осветив участок кладбища огромным фонарем, он быстренько успокоил похотливых мертвяков. От него шли импульсы такой силы, что Виктор не выдержал и разревелся. И рыдал, как дитя, которое было потеряно, а затем найдено беспечными родителями в супермаркете.
– Айда ко мне! Ты весь в крови. Шугуровка разлилась, моста почти не видно, – поторопил Старцев.
Виктор вздрогнул, показалось, что он слышал эту фразу много раз. Перепачканный могильной землей, истерзанный и растерянный, Незнамов больше походил на бомжа, нежели на жениха богатой невесты.
– Имей в виду, никаких вопросов! Хочешь найти Риту – дерзай! Дорогу в усадьбу ты знаешь! – категорично предупредил Максим, когда они зашли в квартиру. Однако вкрадчиво напомнил, что на третьем этаже из-за ремонта все комнаты открыты и что уже завтра Маргуша будет блистать