– Василина Дмитриевна, – произнес Никита бархатным голосом, делая еще шаг на встречу.
Мягко закрылась дверь с тихим щелчком, а я вздрогнула, будто позади меня упала каменная стена.
– Никита… Леонидович, – хрипло произнесла я, с трудом передвигая ногами и все-таки вцепилась в спинку ближайшего стула, так, что стало больно ногтям. Крепко прижала к себе документы, будто стараясь прикрыться ими, скрыться, исчезнуть.
– Присаживайтесь, – указал он на кресло, напротив его стола, а сам вернулся за свой полукруглый стол и сел, положив руки перед собой и играя ручкой.
Я медленно прошла и села в мягкое кожаное кресло, на самый край, стараясь не смотреть на Никиту.
– Вы оставили анкету на должность юриста в нашей компании. Предварительно ее одобрили, теперь я хотел бы познакомиться лично с вами и принять окончательное решение, – его голос звучал твердо и спокойно, тогда как мое сердце, казалось, сейчас взорвется в груди. Оно билось больно о грудную клетку, отдавалось в висках. Руки предательски дрожали, во рту пересохло, и я с невероятным усилием вцепилась в пластиковую папку.
– Да, – только и смогла произнести я, поднимая на него свой взгляд. Лучше бы я этого не делала, сразу попала в плен его глаз и смотрела, как кролик на удава. То, что произошло между нами два года назад не оставляло мне ни шанса быть принятой на эту должность, да и вообще в эту компанию, даже в качестве уборщицы. Никита смотрел прищурившись, разглядывая меня, останавливаясь взглядом на губах и цепляясь за обручальное кольцо на тонком пальце. Тут же откинулся в кресле и бросил на стол ручку, что упала на полированную поверхность с таким грохотом, как мне показалось, что я чуть не подпрыгнула в кресле. Ручка покатилась по столу и упала на пол, около моих темно-вишневых туфель на высокой шпильке.
– Вы замужем, госпожа Кондратьева, – тихо сказал Никита и это был не вопрос, а уточненный факт. – Такие, как вы, обычно сидят дома и занимаются приемами, шопингом и что там у вас еще, а не ходят на собеседования.
– Такие, как я? – удивленно произнесла я, внезапно успокаиваясь и даже усаживаясь глубже в кресло. Ты ничего не знаешь обо мне, Никита. Пусть думает, что хочет.
– Да, такие, как вы.
– Позвольте спросить, Никита Леонидович Громов, не Смирнов, – с нажимом на фамилию поддела я, начиная закипать. На место нервной дрожи, пришла злость и я уже спокойно смотрела в насмешливые глаза, которые мне снились по ночам, все эти три года. – Что вы хотите сказать, имея в виду таких как я?
– Замужних, богатых, стерв, – нагло произнес Никита и я задохнулась, чувствуя, что еще немного и влеплю ему пощечину.
– Ах вот как, вы обо мне думаете, – улыбнулась я, чувствуя, что моя улыбка больше похоже на демонический оскал.
– О, девочка злиться, – ухмыльнулся Никита. – Девочка хочет работать, хочет быть нужной или просто показывать свои новые платья и бриллианты?
– Ты… Да ты… – наконец разозлилась я не на шутку, вскакивая с кресла. – Самодовольный нахал, вот ты кто!
– Да неужели, – сладко улыбнулся Никита, вставая и одним шагом оказываясь около меня. Рука обвилась вокруг талии и властно притянула к себе. Я, как и прежде, даже на высоких каблуках доставала макушкой ему только до подбородка, но упрямо вздернула его, взглядом пытаясь пронзить этого наглого ублюдка. – Думаю, мне стоит напомнить вам, кто у нас здесь самодовольная сучка, госпожа Кондратьева, – сказал Никита и неожиданно впился в мои губы, врываясь своим языком. Вкус кофе, вкус мужчины, которого я бросила три года назад и потом просыпалась по ночам от такого жгучего желания, что хотелось скулить и выть.
Мои губы раскрылись, папка с документами упала на пол, а руки сами собой поднялись к его шее, впутываясь в волосы. Меня будто пронзило таким острым желанием, что между ног сразу стало горячо и так влажно. Низ живота наполнился голодным желанием, которое мог утолить только он, мой любимый. Его руки скользнули по моей груди, задевая мгновенно отвердевшие соски и опустились на бедра, задирая юбку. Никита прижал меня к столу, почти посадив на него и властно проник между ног, трогая и теребя. Я застонала, когда почувствовала его пальцы внутри, целуя еще сильнее и прижимаясь к его руке, которая творила черти что, заставляя меня вздрагивать и истекать соком.
– Мокрая, – прошептал Никита, отрываясь от моих губ и спускаясь к ушку, посасывая мочку, проводя языком. Я еле слышно всхлипнула, отдаваясь его пальцам, которые не давали мне возможности даже собраться с мыслями. В голове застряла только одна: я сейчас позорно кончу, прямо здесь, на столе. Я так долго этого хотела, что достаточно было ему ко мне прикоснуться, как я уплыла, упала, растворилась в одном желании, голоде по Никите.
– К тебе или ко мне? – хрипло произнес Никита, целуя мою шею, у воротничка