А далее, в такие же домотканые штаны, аккуратно заправленные в блестящие свежей липой лапоточки. Волосы на его голове, цвета спелой соломы, были аккуратно расчесаны, и чинно свисали книзу, как и его длинная лопатообразная борода.
Заметив мой удивленно-вопросительный взгляд, этот низкорослик сделал небольшой шаг вперёд, слегка поклонился и произнёс.
– Меня зовут Аристарх, домовой я местный, исполать тебе новый хозяин.
Я не такое его заявление только кивнул, не зная, как должен отвечать новый хозяин своему домовому, и перевел взгляд на следующего персонажа в шеренге, который оказался полной противоположностью первому.
Так как его чёрные с проседью волосы топорщились строго вверх, словно печной ёршик у трубочиста, а такая же черная борода агрессивно дыбилась вперёд. Маленькие глазки этого существа, колюче смотрели на мир, из под его кудлатых бровей. А одет этот низкорослик был в самую настоящую фуфайку, времен первых строителей коммунизма, грубые кожаные штаны, и такие же кожаные сапоги.
– Невзор я, дворовой я – пробурчал этот всклоченный персонаж и нагло уставился на меня.
– Стало быть, за двором я смотрю, чтобы скотина на нём сыта была, и не болела, кровососущие насекомые её не донимали, да всякие кикиморы, да лихоманки, молоко у коров не воровали.
Я чинно кивнул и этому низкорослику, чувствуя себя сюзереном принимающим присягу от своих вассалов, и перевёл взгляд на последнего персонажа стоящего передо мной.
А это оказалась девушка, маленькая, но с вполне сформировавшейся женственной фигурой, копной идеально чёрных волнистых волос, и почему-то парой кошачьих ушек торчащих у ней строго на макушке. Одета она была в обычный старославянский сарафан, а в своих руках держала огромную по её меркам книгу. Которую она тут же, и протянула мне, со словами.
– Это ваша книга знаний, хозяин, а я ваша слуга.
Интонацией, сильно подчеркнув слово слуга, видимо для того, чтобы я случайно не спутал её со служанкой, а затем сделала грациозный книксен и добавила.
– Меня зовут Жозефина.
Ого, подумалось мне. Вернее, два раза – ого. Первое относилось к непониманию того, как французское имя затесалось в старославянский фольклор, а второе ого, к весу полученной мной книги, которая на первый взгляд весила килограммов шесть, если вообще, не все семь.
Да это просто фолиант какой-то, а не книга. Я положил её на круглый стол, стоящий в центре комнаты, и стал рассматривать. Толстая, высотой не менее моего локтя, и толщиной в мою же ладонь, с медными уголками и медной же застёжкой посередине, покрытая почерневшей от старости телячьей кожей, данная книга производила впечатление, никак не меньше, шкатулки с сокровищами.
Я открыл её. Сокровищ в ней не было, зато была информация, по ценности не уступавшая им. Заговоры на поиск всевозможных кладов, на затворение ран, и раздувание, почти что, погасшей жизни, а так же на примучивание водяных и подземных гномов, дабы таскали они своему хозяину жемчуга подводные,