Если бы я тогда узнала, с кем она на самом деле заключила брак, то уже сейчас выпрыгнула бы из машины на полном ходу.
Но так как я этого не знала, то просто решила, что, скорее всего, это какой-то её очередной план и, когда я приеду, она всё мне объяснит.
Эти мысли меня более-менее успокоили, и я даже выдохнула от облегчения.
Потому что то, о чем мне говорят эти двое, – чушь собачья.
– В принципе, я отца понимаю. Если твоя мать такая же горячая штучка, как и ты, то я бы тоже повелся, – протянул тот, что назвался Тимофеем.
А второй небрежно добавил:
– Очередная охотница за наследством.
Я аж задохнулась от злости.
– Чего? – выпалила, не сдержавшись. – Совсем офигел? Да если это правда, ваш отец должен ноги моей маме целовать, что она снизошла до того, чтобы позволить ему называть себя своей женой! И да, денег у нас полно! Нам ваши жалкие копейки вообще не нужны!
Конечно, не здесь, в этом мире, а в нашем… но все же они точно есть! Я знаю, мама рассказывала! И, само собой, эту информацию я не собираюсь им говорить.
– «Снизошла», «ноги целовать», – протянул насмешливо Никита. – Ты кто, филолог, что ли? Откуда слов таких умных нахваталась?
– Книги читаю! – огрызнулась я. – И тебе советую!
– Книжный червь? – выгнул свою бровь Тимофей. – Ни за что бы не подумал. Выглядишь как шалава подзаборная…
– Сам ты червяк! И шалава подзаборная! – процедила я сквозь зубы и как можно пренебрежительней фыркнула, показывая своё отношение к обоим качкам.
Небось из зала вообще не вылезают. Все мозги мышцами заплыли.
– Эй, сестренка, полегче, – ответил мне мужчина, заставив поежиться от своего грубого тона. – Я ведь могу и наказать за плохое поведение.
– Тебе меня можно обзывать, а я должна в ответ молчать? – криво усмехнулась я, уже прекрасно понимая, к чему ведут эти двое.
Знала я таких и видела.
Думают, что хозяева жизни и имеют право гадости говорить всем подряд.
– Женщине позволяется открывать свой рот только в постели, а её словарный запас должен быть примерно таким: «О да, дорогой! Трахни меня еще и еще…» – подражая актрисам из порнофильмов, почти пропел высоким голосом Никита.
– Фу! Какой ты гадкий, – скривилась я и отвернулась, не желая больше общаться с этими извращенцами.
– Ой-ой, какие мы нежные, – фыркнул он в ответ и добавил уже явно не мне, а брату: – Папаша наш обожает всяких дур находить, падких на его бабки. Лапшу им на уши вешает, но забывает указать один нюанс. – Он сверкнул на меня своими красивыми глазами и, опять отвернувшись, чтобы следить за дорогой, сказал: – Все его бабки достанутся нам. Его сыновьям. Мы его единственные наследники. И да, больше у него детей нет и не будет.
Я же в этот момент могла лишь молиться Амельсете – богине, что помогла маме открыть врата в другой мир и сохранить нам жизни в новом для нас месте, – что всё это ошибка и какой-то хитрый план, чтобы в очередной раз нас спасти. И этих двоих мне надо просто потерпеть немного так же, как я умудрилась