Я снова зарылся побитой физиономией в подушку. Однако подремать мне было не суждено. Раздался звонок.
Я вздрогнул – со вчерашнего дня, а именно после неприятного разговора с бывшим боссом мне, с одной стороны, не хотелось бы воспринимать всерьёз его угрозы. С другой – в суд мог подать не только он, но и разочарованный результатами нашей работы заказчик. Да и повторения ещё более неприятной беседы с теми самыми коллегами у меня имелись ненулевые основания опасаться. С изрядной долей неохоты приняв вертикальное положение, я доковылял до входной двери и отодвинул шторку глазка.
За дверью стояла тётя Эмма, моя крёстная. Одна из немногих людей, кому я полностью доверяю и могу открыть в любое время дня и ночи. Впрочем, добрая пожилая женщина всегда ревностно заботится о моём крепком и здоровом сне и посреди ночи не разбудила ни разу, хотя нередко грозилась, требуя выучить что-то важное:
– Это затверди, чтобы я тебя посреди ночи разбудила и спросила – и ты бы всё это отчеканил. А главное – осмысли. Тупая зубрёжка ничего не даст.
Безусловно, тётя Эмма была права. Права она была и вчера – увидев, в каком состоянии моя мордашка, насела на меня и, узнав о моих злоключениях на работе, без лишних слов взяла меня за руку и буквально силком отволокла в расположенный неподалёку травмпункт – снять побои.
Сегодня, с утра пораньше, крёстная явилась снова, исполненная решимости вести меня в милицию – составлять заявление. Не исключено, что опять за руку.
– Ты готов?
– Ммм, не слишком. Не умылся, кофею не выпил…
– Никакого кофея. Собирайся в темпе. Это не только твоё личное дело.
– А чьё же ещё?
– Общественное! Как, говоришь, фамилия этого наглеца?
– Гнилович. Денис Константинович.
– Во-от! Фамилия говорит сама за себя. Ну посуди сам – вчера этот троглодит подвёл под фанфары тебя, а завтра возьмёт на твоё место другого человека и так же надует и поставит под удар. Кстати, он знал, что у тебя нет родителей?
– Знал. И когда привёл меня в бригаду – просил не обижать. Сказал, что у меня ни отца, ни матери…
– И почему, по-твоему, он так сказал? Да специально, чтобы настроить всех против тебя, выставить кем-то вроде любимчика или протеже. Слышал про «эффект Стрейзанд»[2]?
Каша, которая варилась в моей голове со вчерашнего дня, наконец-то начала становиться съедобной. Я слушал, разинув рот, куда упомянутая каша просилась, по моим ощущениям, излишне настойчиво.
– А потом не заплатил всей бригаде, – завершил я мысль.
– Ах он говно такое! Это просто не лезет ни в какие ворота! Нет, чего это я – всё ясно, этот подонок решил, что никто и разбираться не будет и заступиться за тебя некому.
– Полагаю, что именно это он и решил. Не думаю, что он верит в Бога.
– Я тоже не думаю. Я знаю, что не верит. Но он с таким же успехом может не верить в существование электрического тока. Пока не сунет пальцы в розетку.
– Уже сунул. Я видел, как он пил коньяк у себя в кабинете, а через полчаса за руль сел.
– Та-ак, и что с ним? – оживилась тётя Эмма. – Разбился?
– Нет, его ГАИ остановила. Я проезжал мимо, видел, как его «упаковывали».
– И это ему всего лишь за пьяное вождение. Он получит своё, не беспокойся. Подобные гнусности должны пресекаться самым решительным образом!
– Полностью согласен с вами!
Я поплёлся в ванную.
Настало время познакомиться. Меня зовут Лев, мне восемнадцать лет. Живу в Вознесенске – уютном компактном городе, что расположен в одном из живописных районов Поволжья.
Моё детство трудно назвать счастливым, несмотря на то, что я появился на свет в полной и благополучной семье – у меня были мама, папа и старшая сестра. Мы жили в Мелитополе, куда родители получили распределение, окончив институт. Там же они и познакомились.
Жизнь обещала быть безоблачной. Но через полгода после моего появления на свет произошло непоправимое – наши родители погибли. Меня и сестру Аллу, которая ещё не ходила в школу, забрала бабушка.
Невзирая на многочисленные трудности и тревоги, бабуля стойко растила и воспитывала нас. Она любила нас без памяти и сделала всё, чтобы мы не отправились в детдом. Мы с Аллой с самого раннего детства понимали, чего ей это стоило, и старались не доставлять лишних забот.
Зато всем нам регулярно отравлял жизнь дядя Саша – наш родной дядя, сын бабушки, брат отца.
Дядя Саша был дважды судим и страдал хроническим алкоголизмом, а также обладал на редкость мерзким характером. Дядька занимал комнату поменьше, при этом безраздельно пользовался всеми остальными помещениями без оглядки на нас.