– Но где? Здесь, в Сент-Андре, нет никого, кто…
– Кажется, я знаю. В Брюгге есть художник…
– Не будьте дурами: сперва мне придется во всем признаться.
– Скажешь ты правду или нет, все равно придется покупать новое зеркало.
– Боже мой, но как?
– Я заплачу за зеркало, – заявила Франциска. – Мы у меня дома, и уронила его я.
– Потому что Ида тебя напугала…
– Я заплачу, – повторила старуха.
– Нет, я! – возразила Ида.
– А деньги где взять? – проворчала Годельева.
Когда они обсудили все варианты, зазвонил пузатый деревенский колокол, напоминая им, что венчание вот-вот начнется.
Годельева подняла голову:
– Анна?
Девушка не отвечала. Годельева, вздрогнув, велела:
– Анна, иди сюда!
Женщины осмотрели мансарду, затем весь этаж: невесты нигде не было.
– Небось помчалась к своему любезному, – заключила бабушка Франциска.
Годельева подняла с пола пару туфель.
– Без сабо?
Вдова землемера указала на свой подарок, валявшийся у лестницы:
– И без расшитых башмачков, которые я ей одолжила?
Ида кинулась к окну:
– Филипп все еще ждет внизу.
– Тогда где же Анна?
Женщины переходили из комнаты в комнату, выкликая девушку. Спустившись на первый этаж, Годельева открыла заднюю дверь, выходившую на луг, и обнаружила на влажной земле следы босых ног, терявшиеся в траве, что тянулась до самого леса.
– Не может быть! Сбежала?!
Следы, далеко отстоявшие друг от друга, хранили лишь форму пальцев ног. Похоже, Анна воспользовалась происшествием с зеркалом: она спустилась с крыльца, легко пробежала через луг к лесу и скрылась.
Лаго Маджоре, 20 апреля 1904 г.
Дорогая Гретхен!
Нет, милая, ты не ошиблась, тебе пишет именно Ханна, твоя Ханна. И если ты посмотришь на приложенный к письму портрет, то рядом с одетым по-царски сияющим молодым мужчиной ты под экстравагантной многоярусной шляпой увидишь коротышку со смущенной улыбкой: это вновь я. Да, можешь прыснуть со смеху. А, уже смеешься? Ты не ошиблась, я глупа. Чего же ты хочешь? У Франца есть два недостатка, которые он скрывал от меня до свадьбы: он обожает шляпы и коллекционирует воспоминания. Что в результате? Побывав у модисток, он превратил меня в клетку с птицами, в девушку с фруктовой корзиной на голове, в вазу с цветами, в грабли, собравшие урожай лент, словом, в расфуфыренный павлиний зад, а затем радостно повлек к фотографу, чтобы увековечить мое посмешище.
Чтобы таскать на голове подобные сооружения, следует быть или более уродливой – вроде нашей тети Августы, чей крючковатый нос только выиграл бы, затененный фетром, – или красавицей вроде тебя! Но Францу так нравятся шляпы, что он не замечает, что этим шляпам совсем не нравлюсь я.
Итальянская графиня, которой я в Бергамо поведала эту драму, поправила меня, сурово уточнив:
– Вы