Апельсин полон фантасмагорических живых существ (ведь Эстет, создавший планету, обладает бесконечной фантазией). Но ни одно существо не пожирает другое. Зачем нужно это извращение, которое никто на Апельсине и в страшном сне не видывал? Эстет – Этик. Звери и рыбы в его мире улыбаются.
А пищу Этик творит из ничего, и она, стоит попросить, просыпается манной небесной. Диковинные звери прохаживаются перед людьми, демонстрируя стать, – они знают, что люди обожают на них дивиться. Но только зоопарки для этого – самая неудачная выдумка. Звери играют с апельсинианами или меж собой, как щенки. Они никогда не бывают голодными, ободранными, замёрзшими и обречёнными. Разумеется, на Апельсине нет ни живодёрен, ни боен. Ни живодёров, что самое удивительное.
Нет и обречённых на холод и голод людей, нет бомжей – хоть обойди всю планету. Нет немощных, почти неживых. Никто не погибает оттого, что не может добраться до булочной или аптеки. Оттого, что нет денег на лекарства – и при этом непосильные коммунальные платежи. На Земле, бывает, официальная бумага о повышении тарифов становится приговором немощному даже не потому, что у него нет требуемых грошей, а потому как нет сил доползти до казённого места отдать последнее…
Немощные на Земле обречены печься о грошах, да ещё изнывать под пятой сильных, которые гробят остатки их жизней походя… А ведь одни только просторные, великие мысли могли бы проветрить тоску прозябания немощных! Не говоря уж о том, что им нужно репетировать свободный полёт, освобождаться от страха, от груза мелочных тревог, а их мучают новыми правилами расчётов и пересчётов грошей. Которых не остаётся ни на лекарство, ни на пару крыльев…
На Апельсине нет немощных. Нет больниц, этих копилок боли и страха, с их мрачными коридорами и ослепительными истинами. Нет болезней, как нет забот и волнений. Никаких измученных лиц с опущенными уголками губ и унылыми морщинами. Лиц, обезображенных страданиями. И злобных лиц с чудовищными порочными чертами.
И даже нет от природы не вполне удавшихся лиц и фигур, таких как у Лизы. Никаких даже косметических дефектов. И нет больных увядающих детей.
Все красивы. Легки, вертлявы, грациозны и радостны. У апельсиниан сухая грация не плоти, но костей. И красота сама по себе придаёт миру ещё безмятежности, потому что в ней – осмысленность. Апельсиниане ласковы и спокойны. Они не обижают, не мучают, не предают друг друга. У них нет войн и катастроф.
А всё потому, что тамошний мир лучше слажен, чем земной. Добротно сделан настоящим мастером. А земляне, лишённые мира, где всё для них было бы прилежно изготовлено, настоящего своего мира, страдают…
Там нет смерти. Не нужны территории под кладбища и силовые упражнения с гробами. На охристых проспектах Апельсина не встретишь ритуального автобуса. Никто не произносит нравоучительно: «Помни о смерти». Никто и не помнит, и не знает. Это же противоестественно –