Почему я решаю, что они именно сучки – и думать не надо, глаз у меня намётан. Лицо Овечкиной вмиг меняется, и речь обрывается. Лерина подруга даёт им понять словесно, что болтать не настроена:
– Вали отсюда, Будилова.
– Ох, что я слышу, – та самая Будилова прикладывает ладонь к собственному уху, и девчонки начинают хихикать. – Ме-ме-е, – скалит зубы деваха, которой я даю баллов шесть, и ещё два отнимаю за говёный характер.
Вы не подумайте, мне нравятся стервы. Но стервы особого направления. Не те, что щемят других девочек, а перед пацанами вертят жопой, прикинувшись наивными дурочками. Я люблю таких стерв, которые не зассут оставить бланш под глазом зарвавшемуся пацану. Вот таких я люблю.
– Пошла ты, – вырывается из Ларисы. Она хватает меня за локоть и кивает в сторону. – Идём, – говорит, но девочки, кажется, не планируют отваливать так скоро.
Будилова преграждает путь и наконец-то обращает на меня внимание. Её подвижные челюсти и стук конфеты во рту сопровождает покачивающийся палец в воздухе. Будилова глядит мне в лицо и угрожает указательным пальцем. Мне – пальцем. Верите, нет? Я бы со смеху сдох, скажи мне кто неделю назад, что такое возможно.
– Ты такая тихая, – говорит Будилова, и её подружки подхватывают:
– Как мышка.
– Две крыски!
Это веселит склочных девиц. Одна из них снимает пластиковую крышечку со своего стакана и протягивает её Будиловой. Та не глядя перенимает стакан, вытягивает перед собой руку и выливает кофе на асфальт. Брызги летят под ноги мне и Ларисе. Та отступает назад, утягивая меня за собой.
– В следующий раз оденься поскромней, Овечкина, – ухмыляется Будилова, стряхивая остатки кофе. – Как Лерочка. У неё, судя по всему, котелок варит лучше твоего.
После этого они просто уходят, ещё какое-то время посмеиваясь над нами.
Лариса несколько минут молчит, пытаясь стряхнуть остатки кофе со своей светлой юбки. Вид у неё несчастный. Кажется, будто вот-вот заплачет. Но Лариса оказывается не такой размазнёй, как можно подумать. Она вскидывается и глядит то на меня, то туда, куда направились эти курицы.
– Сучки крашеные, – весьма громко изрекает Лариса и начинает отряхивать от брызг и меня, невзирая на моё вялое сопротивление.
Мы наконец-то заходим в здание спустя ещё несколько минут. Овечкина заводит меня в туалет и ещё какое-то время пытается оттереть пятна водой, громко рассуждая о произошедшей несправедливости:
– Эти стервы обозлились за то, что я разочек погуляла с ебучим Павликом!
– Чё за Павлик? – спрашиваю я, забурившись в кабинку.
Я стягиваю с себя спортивки и на этом моменте теряюсь. Дальше нужно снять трусы и поссать. А это едва ли выполнимо, пока я трезвый.
Пиздец, стою и думаю, но делать нечего. Клапан жмёт неистово.
– Павлик