– А Сергей Афанасьев, муж Марины, он какой был? Хороший человек?
Пожилая женщина задумалась на несколько секунд:
– Трудно объяснить. На первый взгляд приятное впечатление производит. Статный, одет с иголочки и вежливый. Глаза у него только какие-то равнодушные, холодные всегда. Не знаю даже, как вам это объяснить, тяжело взглядами встречаться.
Опер задал последний вопрос:
– Саму Марину вы давно видели?
Пенсионерка достала из кармана крошечный календарик и сверилась по числам:
– Так, я сажала фиалки в тот день. Значит, это было две недели назад, восемнадцатого числа. Утром, часов в девять, пока солнце еще не жаркое, высадила цветы и поливала их. Мариша как раз вышла из подъезда. Я возьми и ляпни: «Что, на дачу собралась?» Совсем позабыла, что дом загородный – родительское наследство – она переписала по глупости на своего второго мужа, на мошенника этого. Тот дом Заицкие любили очень, в поселке для академиков, двухэтажный, на берегу озера в сосновом лесу. Чудесное место, сейчас там одни депутаты живут. Думала, Маришу за больное задела, а она улыбнулась вдруг так светло и ответила, что скоро обязательно поедет на дачу. И пошла себе по делам, я еще подумала – ожила девчонка, отошла от своей беды. Плечики расправила, голову подняла. С тех пор я ее не видела.
Гуров вдруг заторопился, надеясь получить помощи у своей собеседницы:
– Послушайте, а вы можете разыскать родственников Заицких? Кого-то, кто мог бы написать заявление о ее пропаже? Без него Марину полиция искать не будет, нет официального повода, а у оперативного отдела есть подозрения, что она пострадала из-за истории с мошенником. Ее никто не видел уже больше двух недель, она не выходит на связь. Конечно, может быть, просто уехала навестить детей в Испанию. Но лучше ведь проверить. Сможете помочь?
Губы у женщины задрожали, глаза подернуло влагой, и все же она твердо кивнула:
– Конечно, я обращусь в институт, где работали ее родители. Сообщим мужу, родственников найдем. Я обязательно найду близких Мариночки. Она мне не чужой человек. Если что-то узнаю, то расскажу вам.
– Конечно, – обрадовался опер и принялся записывать свой номер на клочке бумаги. – Вот, держите. Любая информация, пускай даже мелочь. Кто ее видел или слышал что-то, куда она шла две недели назад, какие были планы, с кем собиралась увидеться. Это все важно. Сразу звоните мне.
Из двора крепкой сталинки он выходил обнадеженным – дело сдвинулось с мертвой точки. У него есть свидетели, поддержка, которые тоже переживают за судьбу пропавших женщин. Осталось встретиться теперь с матерью Рыковой, может быть, она даст направление поискам.
К последнему адресу оперу пришлось добираться с несколькими пересадками. Непривычный к общественному транспорту, в незнакомом городе, он по карте выверил маршрут и все-таки оказался на месте уже ближе к вечеру. С досадой, что столько времени ушло на разъезды, Лев прошелся по узким улочкам.