Я уже оделся и собирался уходить, когда вспомнил: надо же Гале позвонить, узнать, как с работой. Старшая фельдшерица обрадовала:
– Панов, голубчик, в каких хоть пещерах вы с Томилиной скрываетесь? Звоню ей домой – нет вас. И не было. Значит, слушай меня. Там в СЭС напутали перед Новым годом, я тоже закрутилась. Первый мазок не в счет. Завтра утром чтобы как штык у меня тут были, повторно сдадите – и опять в карантин. Ты только смотри, Панов, осторожнее там, чтобы у меня летом докторша в декрет не пошла! – Она засмеялась своей же шутке. – Все, вперед и с песней!
И я поехал домой. Зашел по дороге в магазин, но там после новогодних застолий как в пустыне. Купил сосисок, хлеба и яиц. Из такого сочетания продуктов можно примерно сто блюд приготовить.
Короче, ни я, ни Лена, ни даже Харченко ничем не заболели. И никто даже бессимптомно не таскал возбудителя. Обошлось.
Я отнес паспорт на прописку, написал заявление на установку телефона. Потому что оказалось, в нашем районе это совсем не дефицит. Изъявил желание – получай. Обрастаю полезным барахлом. Ну, в общем, это были все новости. Потому что мы сидели у меня дома. А еще больше – лежали.
Я подгонял знания: скоро зачетная неделя, за ней – сессия. А Томилина сначала прочитала, как она призналась, по третьему разу «Графа Монте-Кристо», а потом засела за выданный ей томик Мандельштама. Стихи ей пришлись по душе, и Лена поражала меня неожиданными цитатами, что говорится, вырванными из контекста. Получалось очень смешно: поэт оказался беспробудным пьяницей, ходоком и мазохистом.
Конечно, это было намного радостнее, чем проклятая политэкономия. Хорошие «каникулы» получились. Веселые.
Седьмого пошли на работу. В самый раз на Рождество. Странно, но кроме меня никто и не вспомнил. День как день. Даже гипертонические бабушки, к которым мы ездили с самого утра, с праздником не поздравляли. Удивительное дело, как все эти люди через очень короткое время станут православными по самое темечко и будут обсуждать в беседах особенности церковных праздников и их влияние на проращивание помидорной рассады на подоконнике.
Уже ближе к вечеру мы попали к одной женщине. У дамы приключилась вертебро-базилярная недостаточность – жестокое головокружение, тошнота и рвота из серии «дальше, чем видишь». Вот мы сидели, я медленно вводил ей в вену пирацетам, а Томилина тихонечко, чтобы не мешать громкими звуками, разговаривала с ней о всяком женском. Салатики красоты, овсянка, маски все эти кошмарные – короче, вся та фигня, которой дамы маются в попытках стать еще красивее. Ибо пациентка оказалась специалистом института красоты. Так что теперь я знаю, где искать Лену, когда она не на работе. Потому что занятие это длится бесконечно.
Вот эта специалистка по красоте и поделилась своим горем. Ей самой уже, мягко говоря, за тридцать. В молодости случилась внематочная, отчикали левый яичник с маточной трубой. Недавно вышла замуж, он моложе, очень хочет