– А у меня весь рот будто прожгло огнём, – Морган стала трогать свои щёки словно одеревеневшим языком, и от этого заметно поднималось настроение.
В этот момент музыкальные инструменты аборигенов заиграли громче. Люди вокруг задвигались в новом, стремительно ускоряющемся ритме. Хассет подхватил Бонни на руки и опустил в гущу танцующих. Девушка вдруг почувствовала себя как никогда хорошо и свободно. Внезапно возникшее ощущение лёгкости и беззаботности окрыляло её и становилось всё более сильным. Сердце Бонни ликовало от какого-то сумасшедшего веселья, переходящего в эйфорию.
В её крови бушевал адреналин, и её ноги будто сами пустились в пляс.
Уже через считанные минуты Морган кружилась в танце среди аборигенов и кричала от переполняющего её восторга:
– Как же тут здорово!
Окружающий мир замигал и завертелся вокруг неё, отражаясь в сознании множеством разноцветных огней и звуков, которые то тускнели и затихали, то с новой силой вспыхивали вновь. Рядом с Бонни, бесстыдно прижимаясь к ней, двигался в ритме танца Хассет. «А танцует он очень даже неплохо», – решила Бонни, в то время как руки Хассета сначала просто скользили по её талии, а затем стали бесцеремонно блуждать по её разгоряченному телу.
– Эй, не много ли Вы себе позволяете? – пытаясь сосредоточить свой взгляд на лице Хассета, спросила Морган, забыв о том, что вождь не знает её языка.
Внезапно сквозь дикие песни аборигенов она услышала отчаянный крик Ника:
– Бонни-и-и! Бонни! Прошу, останови их, Бонни-и-и! Не-е-ет, пожалуйста, не надо! Не-е-е-ет!
– Господи, Ник! Где он? Что с ним? – Морган вырвалась из объятий Хассета и, оглядываясь по сторонам, стала пробиваться сквозь толпу в поисках Паркера.
– Ни-и-ик?! – Бонни подбежала к светящемуся камню. Подняв голову, она наконец увидела Николаса, и кровь её словно застыла в жилах.
Паркер был подвешен над камнем так же, как человек, которого они недавно спасли… Его тело вниз головой болталось на ветке, его глаза были закрыты. Двое аборигенов-палачей, стоящие внизу, тянули на себя верёвку, которая с силой сдавливала его горло.
– Немедленно отпустите его! Ник – мой друг! Он может стать и вашим другом! – Морган бросилась к аборигенам, держащим верёвку, и попыталась объяснить свои слова жестами, но они никак не отреагировали на них.
Остальные дикари стали возводить руки к небу и хором кричать, не обращая на призывающую к их милости Бонни никакого внимания.
– Канеска! Хала канеска! Хала! – кричали они, и вождь поддерживал своих соплеменников:
– Канеска! Хала канеска!
– Что? Что это значит? – Морган взобралась на камень и снова попыталась остановить это безумие. – Отпустите Ника! Вы не имеете права его убивать!
Вопреки её отчаянным возгласам, дикари тут же оттолкнули Бонни в сторону, и она обессиленно упала на землю подле камня. От резкого удара у Морган потемнело в глазах, и она до крови расшибла локоть и колени, но не сдалась. Поднявшись на ноги, Бонни повернулась к вождю и прокричала ему сквозь