Сперва он не намеревался прибегать к помощи бумаги, выданной ему дядей «на всякий случай». Собирался до последнего пребывать в статусе дальнего родственника, на которого обрушилось счастье в виде большого наследства. Однако, столкнувшись с подходом магистратских к делу, решил, что особого урона собственной легенде не нанесет. Может, даже упрочит ее.
В бумаге от «семерок» ничего такого написано не было. Официальный, можно даже сказать, шаблонный текст, сообщавший о том, что подателю сего, а именно барону Йоханну фон Эссену, должно́ оказать всемерную помощь в его начинаниях. Такие документы не обязательно предъявляли служащие Седьмого отделения Имперской канцелярии, называемой также имперской охранкой. Им могли расплатиться за услугу с обычным (ну ладно, не совсем обычным) штатским или даже продать ему же за неплохие деньги. То есть достать такую «бумажку» было хоть и сложно, но можно. И вполне объяснимо, что человек, собравшийся за наследством в соседнее Великое Княжество, готовый к столкновению с чиновничьей тягомотиной, ею обзавелся.
Документы на наследство доставили в кабинет к обер-бургомистру уже через каких-то два часа. Все это время Ян прекрасно проводил время, выслушивая от чиновника рассказы о царящих в столице Пруссии нравах и с удовольствием отдариваясь ответной информацией о них же, но в Великом княжестве Польском.
А уже к обеду, став беднее на сотню солидов, ушедших на пошлины, оплату труда стряпчих и обязательный взнос в казну города, Ян въехал на территорию особняка, принадлежащего фон Штумбергам, а теперь ставшего его собственностью.
Усопший «родич», как следовало из полученных бумаг, был неприлично богат. Его предки сделали хорошее состояние на торговле специями и другими заморскими товарами, а последний в роду не только не пустил имущество по ветру, но и изрядно его преумножил. Прожив всю жизнь в одиночестве, как поведал Яну сам Гельмут Бедер, даже бастарда на стороне не прижив, фон Штумберг имел только одну страсть – игру на бирже. Причем он еще и умел это делать, обладая каким-то невероятным чутьем на то, что будет дорожать, а что, напротив, дешеветь.
Зачем приумножать деньги, когда их после смерти некому оставить, Ян не понимал. Зато с воодушевлением разглядывал особняк, выстроенный в форме блок-каре, высотой в три этажа. Одна лишь только эта городская недвижимость оценивалась в триста тысяч солидов, а ведь в активах покойного «дедушки» имелись еще и доходные дома, приносящие прибыль в пределах пятнадцати тысяч по году.
Кроме недвижимости, Эссен стал также владельцем акций, суммарный пассивный доход по которым составлял около пятидесяти тысяч, доли в нескольких торговых и производственных компаний – еще порядка семидесяти тысяч. Была так же земля, отданная в аренду фермерам – десять тысяч солидов в год. Драгоценности на общую сумму двести сорок семь тысяч, скупленные долги, выплаты по которым, если этим заняться, превышали сотню тысяч. И по мелочи