При условии, если ты – не старатель.
Им здесь не особо рады. Не удивительно: люди огораживаются от мира не просто так. Дело даже не во фриках, зверях, или другой канвианской напасти. Нет, дело в нас, и подобных нам. Мы – воры. Убийцы бесплатного счастья. И быть нам отшельниками, отщепенцами, кабы общество не нуждалось в услугах старателей.
Хозяйство зачинают на добрых местах силы. Земля, пропитанная Чудом, даёт по три урожая в год. Или, может статься, что вода в колодце, который вырыл трудолюбивый фермер, будет залечивать раны. Или исполнять желания. По чуть-чуть.
Не будет Чуда – не будет и успеха. Поэтому старателей, единственных людей, способных украсть чужое счастье, огородники не любят.
Осторожно поворачиваю голову, смотрю на Данила. Вижу – любуется, как и я. Мыслями где-то далеко. Может быть, в прошлом, когда и он, бродяга, был частью семьи. Я всегда немного завидовал ему. Стоит Дану захотеть, и сильного мула тут же примут в общину.
У меня выбора нет. Или так, или в Спящий квартал Столицы. Дрыхнуть, среди сотен других, отказавшихся от соблазнов Канвы.
– Что, если вашего знакомого не окажется на месте? – спрашивает Анна.
– Мы всё равно ему поможем. Всё-таки друг. Может быть, в будущем, и он поможет нам.
– Разве дружба так строится? – удивлённо вскидывает брови девушка. – Это партнёрство.
Бросаю на пряху недовольный взгляд:
– Это Канвианская модель отношений. Ты мне – я тебе. Чем дольше знаешь человека, тем больше доверия. Для нас это дружба.
Отворачиваюсь. Каблуком сапога топчу белёные инеем ростки травы.
– Здесь каждый встречный-поперечный может убить, – продолжаю. – Или обмануть. В Канве делать это проще, чем дома. Мы бессмертны. Поэтому доверие – самое главное сокровище.
– Ты утрируешь, – тихо говорит девушка. – Иллюзорники – добрые люди.
– Да. Пока никто не видит.
Закидываю рюкзак за спину. Осторожно, чтобы не упасть, начинаю спускаться вниз. Ладонями цепляюсь за сухой репейник – подошвы скользят. Надо было внимательней выбирать обновку.
– Не обращай внимания, – слышу за спиной голос Дана.
– Я всё понимаю, – отвечает Анна. – Это возрастное, наверное.
– Нет, – жёстко обрывает её друг. – Издержки профессии. Ломает характер. Он таким не всегда был. И в людей верил.
Я и сейчас верю. Просто трезво смотрю на вещи. Есть иллюзорники порядочные, и не очень. Есть и откровенные сволочи, могущие возле самых ворот всадить стрелу между лопаток. Группа бродяг, возвращающихся из похода – жирный куш. На чужом успехе готовы поживиться не только разбойники. Но и люди, с виду, благополучные.
Продираюсь сквозь заросли, выросшие на обочине. Дорога вновь, как и многие разы до этого, стелется под ногами пыльной змеёй. Одна из многих нитей мирового узора, видных каждому.
Кыш устроился на отшибе. За широкой лентой реки, в тени старой дубовой рощи возвёл башню. С одной стороны удачно: соседей не видно и не слышно. С другой стороны, под боком чужие земли. Нет-нет,