– То есть мы опять возвращаемся к тому же, – вздохнула Амалия. – Сергей Мокроусов или Надежда Кочубей? Вот в чем вопрос!
– Да нет там никакого вопроса, – сказал Александр уже с досадой. – Пойми же ты наконец: они оба виноваты, и совершенно неважно, кто из них именно убил Луизу физически. Мужняя жена не должна вешаться на шею постороннему мужчине, пусть даже у него не было бы любовницы, а порядочный мужчина не должен так обращаться со своими женщинами, как Сергей Петрович.
– Может быть, ты и прав, – задумчиво заметила Амалия, глядя на букет в фарфоровой вазе, стоящей на столе, – но для Луизы Делорм все-таки есть большая разница в том, кто убил ее мать, отец или кто-нибудь другой.
– И что она намерена предпринять по этому поводу? – довольно сухо спросил Александр.
– Она сообщила мне, что была у французского посла и обсудила с ним свою ситуацию…
– Наверняка изрядно его при этом озадачив, – хмыкнул Александр.
– Возможно, но не будем отвлекаться. В посольстве ей показали кое-какие бумаги, ведь Луиза была французской подданной, и посол следил за ходом следствия. Также посольские служащие выяснили, что мой дядя Казимир живет в Петербурге, и мадемуазель Делорм решила с ним об этом поговорить. Его имя упоминалось в материалах по делу.
– Скажи, почему бы ей не удовольствоваться официальным результатом расследования?
– Может быть, потому, что никто в него не верит? – вопросом на вопрос ответила молодая женщина.
– Послушай, Амалия…
– Я тебя слушаю, Саша, и очень внимательно.
– Тогда я буду откровенен. Мне нет никакого дела до Луизы Леман, до ее дочери и… словом, ты меня понимаешь. Даже по рассказам взрослых я помню, что эта история вылилась в чудовищный скандал. Грязь сплетен и домыслов забрызгала не только самого Мокроусова, который это вполне заслужил, – пострадали и его сестры, совершенно приличные люди, и мать, которая вскоре после этого умерла, и вся семья Кочубеев, – только из-за того, что их имя связывали с Надеждой, а уж что говорили о ней самой, даже и повторять не хочется. Прости меня, но когда я слышу, что кто-то собирается вновь раскапывать это дело, я начинаю думать, а на кого грязь польется в этот раз. Ты как-то очень наивно смотришь на вещи…
– Вовсе нет! – Упоминание о наивности рассердило Амалию хуже любого оскорбления.
– По крайней мере, я надеюсь, ты не дала мадемуазель Делорм никаких неосторожных обещаний?
– Мм… Я сказала, что если она захочет увидеть место, где все произошло, и поговорить с людьми, я не буду ей мешать.
– С какими