Ты понимал, о мрачный гений,
Тот грустный безотчетный сон,
Порыв страстей и вдохновений, –
Все то, чем удивил Байрон.
Я вижу – лик полуоткрытый
Означен резкою чертой;
То не беглец ли знаменитый
В одежде инока святой?
Быть может, тайным преступленьем
Высокий ум его убит;
Все темно вкруг: тоской, сомненьем
Надменный взгляд его горит.
Быть может, ты писал с природы,
И этот лик не идеал!
Или в страдальческие годы
Ты сам себя изображал?
Но никогда великой тайны
Холодный не проникнет взор,
И этот труд необычайный
Бездушным будет злой укор.
Рембрандт ван Рейн
Портрет Титуса в монашеском одеянии
На какую картину написано это стихотворение – нам не известно. Ни одно из многочисленных произведений Рембрандта в Эрмитаже не подходит к этому описанию, и портреты его, принадлежащие частным русским владельцам, каталогизированные В. Боде, не могли послужить темой для этого стихотворения. Вернее, что оно относится либо к картине, ныне не существующей, либо – что гораздо вероятнее – написано на портрет, который считался за Рембрандтов. А таковых в русских богатых домах было немало, и много ложных легенд сложилось вокруг картин с этим ошибочным наименованием.
В прозаических произведениях Лермонтова мы также можем указать несколько примеров. Так, в повести «Вадим» (1832) находим художественное описание комнаты XVIII века с картиной «Петр I после Полтавы», а далее и романтическую картину действительности с постоянными сравнениями чисто живописного порядка: «Вокруг яркого огня, разведенного прямо против ворот монастырских, больше всех кричали и коверкались нищие. Их радость была исступление; озаренные трепетным, багровым отблеском огня, они составляли первый план картины; за ними все было мрачнее и неопределеннее; люди двигались, как резкие, грубые тени; казалось, неизвестный живописец назначил этим нищим, этим отвратительным лохмотьям приличное место; казалось, он выставил их на свет как главную мысль, главную черту характера своей картины…»
М.Ю. Лермонтов
Испанец с кинжалом
Столь же многочисленные художественные уподобления встречаются и в других произведениях Лермонтова. Так, в романе «Княгиня Лиговская» (1836) мы находим подробное описание всех художественных мелочей комнатного убранства и среди них особенно внимательный разбор картины, висящей на стене. «Одна единственная картина привлекала взоры, – она висела над дверьми, ведущими в спальню; она изображала неизвестное мужское лицо, писанное