– Что ты чувствуешь, находясь здесь? Что ты чувствовала? Вспомни!
Она молчала. Доктор Хирт осторожно взял ее за плечи. Мадлен вздрогнула.
– Не бойся. – Он подвел ее к кровати. – Ты помнишь это место? Ты помнишь, чем мы занимались здесь?
Мадлен снова перестала слышать его голос. Лишь мысли. Они стучали в его голове, пульсировали на гениталиях набухшей веной. Эти мысли… Им нужна была лишь плоть. Ее плоть. Тело Мадлен вздохнуло, ощутив свободу. Больничный халат упал к ногам. Доктор Хирт осторожно уложил ее на кровать. Его тело было холодным. Он прижимался к Мадлен, наслаждаясь ее теплом. Его поцелуи причиняли боль. Небольшая щетина царапала нежную кожу. Он что-то шептал. Гладил ее волосы.
– Мадлен!
Их тела дрожали. Одно от желания. Другое от боли. Голубые глаза были закрыты. Она больше не слышала его мыслей. Лишь жар его тела. Он проникал в ее плоть. Обжигал кожу соленым потом.
– Мадлен!
Он дернулся пару раз и затих. Затихла и Мадлен, чувствуя, как внутри ее оскверненного тела начинает зарождаться жизнь.
Глаза Мадлен были закрыты. Доктор Хирт лежал рядом, и она слышала его мысли. Они звенели удовлетворенностью, горделиво вознося свое «я» к вершинам сознания. Ее ребенок. Она чувствовала, как он начинает развиваться в ней. Это приносило смысл в ее доселе бессмысленное существование. Выворачивало наизнанку.
Доктор Хирт. Его покой и удовлетворенность сменились болью. Его кости. Они распадались, превращались в желе. Его рука. Он видел, как она, потеряв твердость, безвольно повисла, словно флаг, лишенный порывов ветра. Грудная клетка. Ее мясо и жир, утратив костный каркас, надавили на легкие. Бедра – их больше не существовало. Так же, как и костей ног, ребер, ключиц. Лобная кость, превратившись в жижу, растеклась под облепившей мозг кожей. Его сердце какое-то время еще билось, заставляя вздрагивать прижатую к нему плоть.
Мадлен слышала последние мысли Хирта. В них был только ужас. И ни капли опасности. Таким она даже полюбила его. Полюбила на одно мгновение – ведь он был отцом ее ребенка, а затем, когда его сердце остановилось, забыла навеки.
Мадлен открыла дверь и вышла из кабинета. Солдаты. Ее обнаженное тело возбуждало их. Они боялись и желали ее одновременно.
Мадлен шла по коридору, слыша, как за ее спиной тела солдат падают на пол тряпичными куклами. Камеры. Она слышала голос своих братьев. Они звали ее. Их боль была понятна ей.
Монстры. Они бежали по коридору, расчищая дорогу сестре. Их челюсти разрывали глотки, их когти крушили кость.
Плоть. Ее рваные клочья устилали дорогу идущих к свету. Новая раса. Она выходила в мир, прокладывая себе путь сквозь кровь и крики.
Новая жизнь. Мадлен несла ее в своем чреве. Несла в старый, уставший мир. Еще не окрепшая и не набравшая сил. Эта жизнь обречена на скитания. Обречена скрываться в тени деревьев и в затхлости подвалов. Размножаться