На столике у стены несколько видов букетов – она так и не выбрала композицию, с которой пойдет под венец. Между трех ваз лежит меч, прилежно убранный в ножны.
– Дафна!
Она отвлекается от созерцания себя в зеркале, встает и выходит из комнаты. Улыбается другу, что окликнул ее. Вдвоем они идут по длинному коридору, на стенах которого висят портреты прошлых правителей – они чутко следят за осанкой и шагом Миротворцев.
Вслед за портретами венценосных появляются портреты прошлых поколений Миротворцев, что служили также верно, как и поколение нынешнее. Дафна привычным жестом мимоходом касается рукой портрета своей бабушки, что служила при дворе много лет назад. Она тоже была Миротворцем, но, в пример Дафне, первым, а не вторым. Но Дафну устраивало ее положение. Ровным счетом быть первым, вторым или третьим – неважно. Долг они выполняют все одинаково.
Долг Миротворца служить народу. Долг Миротворца защищать своего правителя. Долг Миротворца хранить мир на своей земле. Дафна хорошо с этим справлялась.
Княгиня ждала их в своем кабинете. Бравым шагом шел впереди третий Миротворец Дикой Онец, то и дело оглядываясь и подбадривая. Дафна волновалась, выискивала взглядом в коридоре знакомую тень. Они должны явиться втроем, все три Миротворца должны предстать перед княгиней и отчитаться о проделанной работе. Но что-то Рея не видно, может, как первый Миротворец, он же первым и вошел в кабинет княгини?
Они входят в кабинет, Дикой учтиво кланяется, Дафна нерешительно застывает на пороге. Как она и ожидала, Рей уже здесь. Как и княгиня Мора, как и незнакомая женщина в пурпурном платье и с такой прямой осанкой, что кажется, будто между лопаток у нее палка.
Атмосфера напряженная, гнетущая. Дафна неловко кивает, забываясь, что перед посторонними ей необходимо не забывать о своем положении. Это наедине княгиня для нее названная мать, до трепета в сердце родная, но при посторонних – великая госпожа, которой вообще-то принято кланяться в пояс.
Дафна спешно исправляет ошибку, за что получает снисходительную улыбку незнакомой женщины. С позволения княгини, подозрительно застывшей каменным изваянием за своим столом, вместе с Дикоем садится на свободные стулья. Рей берет ее за руку, сжимая ладонь.
Она удивленно смотрит на первого Миротворца. Обычно скупой на эмоции и тем более скупой в присутствии княгини, он вдруг проявил невиданную пылкость, так откровенно сжав ее руку и положив ее к себе на колено. Он касается пальцем ее обручального кольца, и Дафна невольно расплывается в глупой улыбке.
Через неделю она выйдет за него замуж.
Дафна снова взглянула на незнакомую женщину. Светлые волосы волнами рассыпались по плечам, подчеркивая бледноватый овал лица. Она молода и очень красива, но в ее золотистых глазах мелькает что-то высокомерное, нахальное. И пурпурное платье на ней вызывающее.
– Позвольте вам представить, – объявила княгиня, неотрывно глядя на то, как Рей сжимает пальцы Дафны. – Верховная Судья Севера, госпожа Майдана Лафей.
Княгиня не любила его, с трудом выносила. Лишь две вещи удерживали ее от того, чтобы не сослать его обратно на его родину: искренняя любовь Дафны к нему и его воинские заслуги. Лучшего воина, чем Рей Коттерштейн не сыскать ни среди людей, ни среди колдунов. Хотя бы потому, что он не человек и не колдун – демон, в чьих жилах текла черная кровь. И это в тот же момент подначивало ненависть княгини к нему. Она не любила демонов, не доверяла им.
Дафна знала об этом, но никак не могла примирить две воинствующие стороны. Она любила Рея и любила Мору. Она не могла выбрать кого-то одного и наивно лелеяла надежду, что рано или поздно ее названная мать смирится с ее выбором.
Странное напряжение растет, свет в кабинете меркнет, уходят привычные запахи, навевая чувство кромешной пустоты. Тени все глубже, злее, уже не различить стоящей в углу метровой вазы, как и картин на стенах. Все сужается до небольшого пятна света, в котором остаются только пять человек. Пурпурное платье своей яркостью режет глаз, а холодный тон Судьи режет уши.
Дафна смотрит на Рея, а он смотрит только на Майдану Лафей. Дафна не ревнует, но беспокоится. Она знает его достаточно, чтобы понимать зажегшийся в его глазах огонек. И она понимает, что уж лучше бы то было простым мужским интересом к красивой женщине, но никак не интересом охотника, оценивающего другого охотника.
Они словно вступили в войну. Майдана без страха смотрела на него с хитрой поволокой, полной зловещей увлеченности, Рей же легко парировал это не сулящим ничего хорошего взглядом. Он не моргал, но зрачки то и дело сужались и расширялись, что было верным признаком особого интереса – не факт, что хорошего – к этой женщине.
И это действительно была война, но увы, не начало ее. В тот момент она уже близилась к кульминации. И Дафна тогда еще этого не знала.
– Я здесь потому, что Верховным Судом принято решение взять под стражу второго Миротворца Джахары Дафну Сарреван, – слова как удары молота по наковальне.
Рей еще крепче сжимает ладонь Дафны. Прижатое кольцо болезненно