Фашистского шпиона – лодочника, органам НКВД удалось задержать в тот же день.
Но это было чуть позднее. А пока были срочно спущены под воду несколько водолазов, которым я и обязан жизнью. Мне повезло: я не погрузился на дно, а повис где-то на полпути на электрокабелях сварочного аппарата. Молчанова подняли чуть позднее. Меня без сознания доставили в госпиталь. Я долго не приходил в себя. Бредил. Просил прощения у Глаши – невесты Молчанова. Рукой подавал какие-то знаки. Врачи опасались за мою жизнь. Но молодость, хороший уход и сознание, что я выполнил свой долг, делали свое дело. Я быстро поправлялся.
Приезжала жена – Зоя, с маленьким сыном Анатолием. Рассказывали о доме. Сказали, что командир обещал отпуск после выздоровления. Что мои дела идут хорошо. Через год все забудется. Но пока нужно лежать.
Приходил кавторанг с большим пакетом нехитрой матросской снеди. Долго молча смотрел на меня. С какой-то отцовской нежностью, которую я никогда раньше не замечал в его суровом взгляде. Попросил разрешения закурить в палате.
Потом пожал мне руку:
– Встретимся ли снова, сынок? Забирают тебя от нас. Не подведи! Перевел взгляд на фото сына на тумбочке, и без всякой связи добавил:
– Наши дети будут жить лучше!
Долго залеживаться в госпитале не пришлось – началась война. С первым же транспортом меня вместе с госпиталем переправили в Одессу.
Здесь я узнал что представлен к награде – ордену Боевого Красного Знамени. «За проявленное мужество, защиту Родины, умелые действия в сложной обстановке», – сказано было в приказе.
Я был рад, но и удивлен – такими орденами награждали только офицеров! Но вскоре все разъяснилось. Другим приказом мне присвоили звание младшего лейтенанта. По выздоровлению я должен был явиться в штаб Черноморского флота за назначением.
А дальше были командирские спецкурсы. Тяжелая работа в осажденной Одессе. Горечь отступления. И просто Война!
Отец
Что вам рассказать об отце?!
Веселый был. Задорный. Много шутил. С мамой, старшей сестрой, друзьями. На работе его считали весельчаком, душой – парнем.
Часто брал меня с собой. В магазин, кино, на прогулку.
Какие-то дядьки – знакомые отца, трепали меня за волосы, тетьки от которых я уворачивался, норовили поцеловать в губы.
Что еще?
Разноцветные аквариумные рыбки в большой стеклянной банке, которых невесть откуда принес отец.
Ох, как я плакал, когда они, одна за одной, сдохли. Отец ничем не мог помочь, только беспомощно разводил руками и как мог, утешал меня. Большой велосипед отца,