Часть первая. Возвратимся мы не все
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Впереди медленно двигались, внимательно всматриваясь в поверхность дороги и торчащие по обочинам кусты, Мирошкин с овчаркой Гоби и саперы, вооруженные миноискателями и щупами. А за ними, чуть поодаль, шел взвод старшего лейтенанта Тимохина. Осень была в самом разгаре: посадки, окаймлявшие дорогу, уже начали сбрасывать с себя позолоченную листву. Сдуваемые легким прохладным ветерком умершие листья, переливаясь на солнце яркими красками, плавно кружились и падали на головы и на плечи солдат, на покрытый колдобинами и рваными заплатами старый асфальт. Чистый утренний воздух пьянил божественными запахами осени. Дышалось легко, непринужденно, полной грудью. Тишину нарушали только завораживающий шелест листвы да посвистывание какой-то перелетающей с места на место одинокой пичуги за кюветом, заполненным мутной водой. Солнечные лучи ласкали молодые задумчивые лица, играли на них веселыми юркими бликами и слепящими глаза зайчиками отражались на холодных стволах «калашей». Хотелось жить, мечтать, любить и не думать о войне.
Обернувшись, рядовой Пашутин заметил, как кто-то юркнул в заросли в метрах двухстах у них за спиной. Он тут же доложил об увиденном командиру.
– Продолжаем движение! Стефаныч, разберись! – приказал обеспокоенный Тимохин, обращаясь к старшему прапорщику Сидоренко. – Что-то мне это совсем не нравится.
– Самурский, Пашутин, Танцор, Кныш! Выяснить, кто там маячит у нас на хвосте? – тут же отреагировал опытный служака.
Разведчики с автоматами на изготовку, перемахнув через канаву с водой, растворились в густых зарослях. Оказавшись на той стороне посадок, быстро направились вдоль них назад; старались двигаться быстро и бесшумно, внимательно глядя под ноги и осматриваясь по сторонам. Вдруг, идущий впереди, сержант Кныш резко присел и поднял руку. Все замерли. Но было уже поздно. Их заметили. Со стороны дороги раздались выстрелы. Кныш и Самурский открыли ответный огонь. Неожиданно, почти рядом, за поворотом, ударил мощный взрыв. Земля вздрогнула, качнулась. У Ромки Самурского крепко заложило уши, так бывает, когда ныряешь на большую глубину.
– Огонь! – выкрикнул Кныш, стреляя и отчаянно продираясь напрямик через кустарник. Они выскочили на дорогу, над которой все еще стоял столб дыма и пыли. Добежали до поворота. Их глазам предстала дымящаяся зияющая воронка, около которой покрытые песком и кровью валялись в изодранном в клочья тряпье изуродованные останки убитого и покрытый пылью АКС без «магазина». Из образовавшейся воронки несло гарью и кислым запахом тротила. Танцор, Эдик и Ромка, опасливо оглядываясь по сторонам, присели на корточки, стараясь не смотреть на то, что недавно было человеком. Кныш обошел место взрыва, у края дороги замер, внимательно всматриваясь в следы. В селе, до которого было около полутора километров, во всю ревели «бээмпешки» их батальона.
– Парни! Гляди, кровь! Он был не один! – крикнул Володька Кныш, показывая пальцем на примятую пыльную траву у обочины. На сухих травинках и серых обломанных кустах темнела большими смазанными каплями свежая кровь. Кровавая дорожка за кюветом пересекала тропинку, вытоптанную овцами, и исчезала в густом колючем кустарнике.
– Фугас ставили, сволочи! – прокомментировал Пашутин, щурясь от лучей яркого солнца. – Специально ждали, когда мы с саперами пройдем, чтобы колонну идущую следом рвануть!
– Да, видимо, мы их спугнули! Вот они впопыхах что-то не так сделали на свою жопу!
– Туда им и дорога, уродам! – отозвался Ромка и сплюнул.
– Пиротехникам хреновым!
– Плохо у своих арабов-инструкторов учились! Двоечники чертовы!
– Закрыть хлебальники! – резко оборвал подчиненных Кныш, обернувшись. – Я пойду впереди! Ты, Ромка, за мной, но держи дистанцию! Метров семь-десять! А вы, мужики, прикрываете Самурая! И не высовываться! Не болтать! Глядеть в оба!
«Вэвэшники» по кровавым следам продрались через заросли, миновали пологий овражек, откосы которого были покрыты многочисленными овечьими и козьими тропками-ниточками, вышли к небольшой рощице с порыжевшей редкой листвой, которую огибал журчащий обмелевший ручей. На другом берегу, на взгорке среди высокой засохшей лебеды виднелись ободранные стены давно брошенной мазанки, без крыши, без дверей. В сторонке пара серых покосившихся от времени столбов, видно все, что осталось от прежних ворот.
Солдаты залегли. Кныш поманил Самурского. Ромка, стараясь не шуметь, подполз к контрактнику.
– Роман, бери Танцора, скрытно переправьтесь через ручей и займите позицию с той стороны. Но ничего не предпринимайте. А мы с Пашутиным отсюда прощупаем эту «хижину дяди Тома».
Ромка и Чернышов проползли метров пятьдесят вниз по течению, где без труда по торчащим из воды булыжникам перекочевали на противоположный берег. Устроились под бугром, за высохшими кустами малины, торчащими с другой стороны от дряхлой развалюхи.
– Чего ждем? – прошептал на ухо товарищу, покрасневший от возбуждения,