– Говори громче.
– Превосходно, – сказал я с усилением.
– Мне тебя не слышно из-за этого шума, – пожаловалась она, облизывая губы: ей самой нравится то, что она продает.
Я кивнул в сторону парада.
– Не знаю, хорошо ли это.
– Я думаю, нет, – сказала она, глядя с отвращением на группу людей, которых, как мне кажется, называют зуавами, – темнокожие люди маршировали в мундирах. Их национальные цвета разглядеть мне не удалось, но у каждого было скорострельное оружие, и они исполняли с ним упражнения: поворачивали, касались прикладом мостовой, заставляли снова прыгнуть им в руки, и все это не нарушая шага.
– Может, нам лучше пойти в суд? – спросил я.
Она подобрала последнюю крошку моего сандвича. Некоторые русские женщины после сорока расплываются, а некоторые сморщиваются и увядают. Не Эсси. У нее по-прежнему прямая спина и узкая талия, которая впервые привлекла мое внимание.
– Может быть, – ответила она, собирая свои компьютерные программы, каждую в своем особом веере. – Я в детстве навидалась военных мундиров, и теперь мне их не очень хочется видеть.
– Ну какой же парад без мундиров.
– Не только парад. Смотри. На тротуарах тоже. – И правда, примерно один мужчина или женщина из четырех были одеты в мундиры. Неудивительно, подумал я. Конечно, каждая страна сохраняла небольшую армию, но это что-то такое, что полагается держать в шкафу, вроде домашнего огнетушителя. Военных редко видели. А сейчас видят все чаще и чаще.
– Но ты все-таки устал. Нам пора идти, – сказала она, добросовестно сметая крошки со стола в одноразовую пластиковую тарелку и оглядываясь в поисках приемника мусора. – Дай мне твою тарелку, пожалуйста.
Я ждал ее у выхода. Присоединившись ко мне, она хмурилась.
– Приемники почти полны. Вручную их нужно убирать при шестидесятипроцентной наполненности. Что они будут делать, если одновременно уйдет много посетителей? Надо бы вернуться и поговорить с управляющим… о дьявол! – воскликнула она, выражение ее лица изменилось. – Я забыла свои программы! – И бросилась по лестнице назад, туда, где оставила информационные веера.
Я стоял у двери, ждал ее, глядя на парад. Отвратительно! Проходило настоящее вооружение, установки противоракет и бронированные машины; а за духовым оркестром шла группа, исполнявшая упражнения с автоматами. Я почувствовал, как двинулась за мной дверь, и отступил в сторону, чтобы выпустить Эсси.
– Нашла, Робин, – сказала она, улыбаясь, с толстой пачкой вееров в руках, когда я к ней повернулся.
Что-то похожее на осу просвистело мимо моего левого уха.
В Роттердаме нет ос. И тут я увидел, что Эсси падает и дверь над ней закрывается. Это была совсем не оса. Выстрел. В одном из этих автоматов был боевой патрон, и автомат выстрелил.
Я уже один раз чуть не потерял Эсси. Это было давно, но я не забыл. Старое горе ожило, словно было вчера, я отодвигал глупую