– Это что, пленные по Ленинграду шли, как в Москве в сорок четвертом?
– Не поверите – не пленные. Молодые немецкие девки в трусах, без лифчиков и с перьями на голове, – Калугин смотрел на посла, сдерживая улыбку. Тот начал шумно «глотать» чай, его кадык заходил в такт этим частым глоткам чаем. Явно не понимал, куда клонит гость. – А ведь это ваш недосмотр!
Кочемасов оторвался от чашки с чаем и с обидой в голосе, который задрожал, прошептал:
– Вы о чем, Олег Данилович? Да я с «этим делом» никогда не связывался. У меня жена есть. Немецкие девки, как вы сказали, на вверенную мне территорию посольства никогда не заходили. Если они где и маршируют, так только в варьете на Фридрихштадт-паласт! – Посол выгнул спину, положил руки на колени и замер. Не ожидал, что посланец самого Чебрикова будет говорить с ним на такие скользкие темы.
Кочемасов так и не мог вспоминать, где и с кем он мог проколоться. Обычные посольские шалости – секретарши, буфетчицы и скучающие от безделья жены сотрудников – не в счет. Игры с таким контингентом, среди которого обязательно были осведомители «органов», он запретил себе еще в пору комсомольской молодости на Горьковском автозаводе. Значит «на бабах» попался кто-то другой из посольских? Его размышления прервал сам Калугин:
– Правильно определили местоположение, товарищ посол. Я как раз о варьете с Фридриштадт-паласт. Часто бывают у нас в Ленинграде. Маршируют канкан в чем мать родила. Вот и смотрите, откуда у сотрудников посольства ветер в головах. Голые немецкие задницы не могло не зацепить – от вас до варьете небось километра не будет по прямой?
– Триста метров от ворот по Унтер-ден-Линден. Затем налево по улице Фридриха и по мосту через Шпрею. Еще с километр, – заикаясь вспоминал посол.
– А чего бы не попросить генерального секретаря СЕПГ товарища Эрика Хонеккера перенести подальше от советского посольства это самое варьете? Куда-нибудь в пригород? – не унимался Калугин.
Вдруг накатили воспоминания о веселой жизни в Нью-Йорке. С китайскими ресторанчиками и ночными клубами, где девицы запросто крутились вокруг шеста, пока на них не оставалось вообще ничего, даже перьев, в отличие от бывших гэдээровских пионерок. Хотя здесь, в советском Берлине, могла быть особая острота – смотреть на танцующих канкан полуголых женщин, зная, что все они совсем недавно были пионерками. Носили короткие синие юбки с ремнем, белые блузки и синие галстуки с синей же пилоткой.
Олег понимал, что слегка перегнул палку. Кочемасов был человеком старой партийной закалки. Всю войну проработал в комсомольской организации Горьковского автозавода. Пора было попрощаться, чтобы дед успокоился.
– Что же, Вячеслав Иванович, не буду вам больше мешать. Знаю