Да, из города на помощь столице выдвинулись лишь полторы сотни дружинников. Правда, отлично вооруженных и снаряженных, с заводными лошадьми, с максимальным запасом стрел, арбалетных болтов, сулиц и «чеснока». Да и каждый из гридей стоит в схватке трех поганых! Но все одно нас лишь полторы сотни…
Впрочем, в душе я даже обрадовался тому, что все пронские и ижеславские дружинники да ополчение Пронского удельного княжества остались в граде. Ибо отправься с нами в поход пусть даже все до единого боеспособные мужи – а это всего около тысячи ратников, – что бы мы смогли сделать семи туменам Батыя?! Разве что доблестно умереть, оставив беззащитным град, с таким трудом отбитый у татар! Уж лучше пусть по-прежнему пребывает дружина в Пронске – если не полноценный штурм с применением катапульт и требушетов, то хотя бы стремительный, пробный наскок тумена защитники сумеют отбить… Как и атаку разбойной банды степняков-мародеров, что вполне могут дезертировать из орды. Благо я оставил Михаилу Всеволодовичу все собранные «скорпионы» и подготовил расчеты к ним, а уцелевшие кузнецы и плотники принялись изучать стрелометы с целью воссоздать творение лучших городских мастеров! Увы, павших в битве… Хватает в крепости и выздоравливающих от ран воев, так что мое сердце не так уж и сильно болит при мыслях о Ростиславе… В отличие от сердца Коловрата, изо всех сил подгоняющего крошечную дружину и буквально рвущегося в Рязань!
Впрочем, помимо боярина и горстки его личников, а также черниговских воев, среди гридей хватает именно рязанцев, а также дружинников из Белгорода, Переяславля, Коломны, Перевитска, коих выделил под наше начало князь Юрий Ингваревич. Причем если боярина можно хоть немного успокоить, в очередной раз пересказав ему первое – и единственное – видение о его спасшейся семье, то что скажешь прочим ратникам об их родных?! Потому-то и рвутся вой вперед, к любимым, надеясь защитить близких от орды…
От елецкой сотни осталось всего две дюжины воев, сумевших продолжить путь. А от сторожи Кречета – только я, Микула, прибившийся к нам Ждан да, собственно, дядька. Братья-половчане получили раны в последней сече и остались в Пронске, а про Захара и Лада и вовсе ничего не известно с тех пор, как остались они на заимке разбойников вместе с освобожденными пленницами…
Но если тысяча воев ничем не сможет навредить орде, то на что вообще рассчитывать полутора сотням дружинников?! Я искал ответ на этот вопрос все последние дни – и не находил его. Наоборот, в голову закрадывались всякие низкие мыслишки: мол, я сделал все, что смог, и теперь нужно остаться в Проснке, рядом с беременной возлюбленной!
Действительно, сделано уже немало. В засадах, оборонительных боях за Ижеславец, в ночной битве в лагере Кадана да в обоих штурмах Пронска (и последующей резне татар, спровоцированной мной же!) нам удалось истребить едва ли не три тумена поганых – практически