Перед обществом встает проблема переориентации армии на новое дело (не просто военной реформы, а чего-то неизмеримо большего!) В детской книжке Александра Волкова «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» эта проблема уже была вполне успешно решена, но в виде притчи: свирепые рожи дуболомов были переделаны в улыбающиеся лица – в результате деревянные солдаты становятся отличными лесниками.
В жизни всё неизмеримо сложнее, но есть ведь уже теперь части Министерства по чрезвычайным ситуациям, нацеленные на борьбу не с людьми, а со стихией (с землетрясениями, наводнениями, лавинами и проч.).
Место армии в обществе и в государстве должно быть коренным образом переосмыслено. Ее чисто средневековая роль сыграна, ибо средневековье кончилось – об этом забывать нельзя! Военный механизм в целом должен быть поставлен на службу мирному обществу не в связи с каким-то отдельным фактом (как, например, землетрясение в Спитаке), а по сути. В частях МЧС мне видятся черты армии будущего – той армии, действительно необходимой обществу, которая будет не убивать, а спасать.
В России сегодня с величайшими трудностями проталкивается в жизнь идея альтернативной службы, хотя ясно, что именно с ней связано будущее армии в целом, уже не как инструмента насилия и силовых решений, а как команды быстрого реагирования. Из силы, вооруженной орудиями для убийства, армия должна стать, выражаясь фигурально, скорой помощью и аварийной бригадой. Тогда она вновь станет «христолюбивым воинством», за которое хочется молиться, – в противном же случае будущего у нее просто нет. И это страшно, ибо состоит она из живых людей.
Св. Александр Невский, которого при Сталине любили изображать в виде грозного воина (см. известную картину Павла Корина) и чуть ли не в латах западного образца, не после Чудского озера и Ледового побоища был признан Церковью святым. Он, гордый воин, привыкший любой спор решать при помощи оружия, меняет кольчугу полководца на плащ дипломата и, отводя от русских городов и селений новую войну, путем весьма унизительных с точки зрения средневековья переговоров миром улаживает отношения с Батыем. Не воином, но князем-иноком в монашеской мантии, преподобным Алексием запомнил его православный народ. И только при Петре I начинают изображать святого князя на иконах в воинском одеянии, сделав из преподобного что-то вроде российского Марса, православного бога войны, поклонение которому связано с культом оружия и т. д. Увы, это чистой воды язычество, православное только по форме. Кощунство.
Среди