Упрямство китайцев несколько поколебало уверенность Игнатьева. 26 июня он сообщал отцу: «Не буду писать ни одной строки о всем вышесказанном в Министерство иностранных дел, зная преобладающий розовый цвет в правительственных учреждениях. Никто бы не сочувствовал мне»[131]. Однако подробное донесение в МИД им было все же отправлено. Ковалевский, получив его, говорил Горчакову: «Я вовсе не вижу дела в таком черном свете, как представляет Игнатьев». Александр II наложил на соответствующий доклад министра резолюцию: «А я, со своей стороны, ничего хорошего не предвижу»[132]. Тогда же Ковалевский в частном письме ободрял Игнатьева: «Восток, дорогой генерал, это школа терпения, эта пословица стара, как мир». Он призывал его не огорчаться в связи с первыми неудачами и не видел смысла в его отъезде. Ковалевский предложил говорить с китайцами не о заключении нового договора, а «всего лишь» о добавочных статьях к Тяньцзиньскому трактату и надеялся, что поражение китайцев в войне с союзниками (а она вновь началась после отказа Пекина ратифицировать заключенные с Англией, Францией и США договоры в Тяньцзине) смягчит их позицию. Он сообщал также Игнатьеву, что его титул – чрезвычайный посланник[133].
В таком же духе уже официальной депешей отвечал Игнатьеву Горчаков (от 5 сентября 1859 г.). Он предлагал сделать в переговорах главный упор на вопросах разграничения, отставив на второй план проблемы торговли. Министр резонно предполагал, что Игнатьеву предстоит, быть может, выполнить посредническую функцию между китайцами и союзниками, подобно Путятину, поэтому следует внимательно наблюдать за событиями и в случае, если европейские представители предложат посредничество, отправиться в тот приморский пункт, где будут вестись переговоры[134].
Тем временем Игнатьев продолжал переговоры. Надменное поведение китайских уполномоченных усилилось после поражения, нанесенного в конце июня 1859 г. англо-французской эскадре, пытавшейся войти в устье р. Байхэ, огнем береговых китайских батарей форта Дагу. Эскадра вернулась в Шанхай, а китайцы начали усиленно строить укрепления.
В то же время русские офицеры, не дожидаясь китайских чиновников, по приказу Н. Н. Муравьева