Терпеть не могу ее привычку курить, а она терпеть не может, когда я ворочу нос.
На улице тепло, мимо снуют редкие прохожие и проезжает желтый «ламборгини». Синхронно провожаем его фары взглядом.
Кристина прислоняется спиной к стене и выпускает вверх облако едкого сигаретного дыма.
– Он тебя видел? – спрашивает у меня.
Закусив губу, рассматриваю матерные надписи на кирпичной стене.
– У него в глазах все плыло и двоилось, – говорю ей. – По-моему, он был пьяный.
– От тебя самой пахнет, – морщит она нос.
– Мы пили текилу.
– И он разрешил слизать с себя соль? – хихикает. – А ты намочила трусы?
– Дура, – тоже хихикаю, толкая ее в плечо.
– Тебе нужно носить запасные, когда Градский в городе, – заявляет авторитетно.
Крис видела его вживую не так много раз, но о нем она знает больше, чем о любом своем парне.
Мы опять глупо хихикаем, но, чтобы перейти к самому интересному, мне нужно собраться с духом.
Кристина не девственница, в отличие от меня. Она вообще два раза не думает, перед тем как что-нибудь сделать. Мой брат считает ее проблемной, и это бесячий снобизм. Она такая, какая есть: смелая!
– Я видела, как он занимается сексом, – вываливаю ей. – С какой-то рыжей телкой. Он даже штаны не снял!
Она давится сигаретным дымом и сипит, откашлявшись:
– Боже мой! Тебе теперь психоаналитик понадобится…
Кривовато улыбаюсь, опуская тот момент, где Влад сказал то же самое.
– Ну и как?
– Что как?
– Какой у него член? Сантиметров тридцать?
– Боже, заткнись… – прячу лицо в ладонях. – Я не видела…
– Ты что, глаза закрыла? – издевается она. – Такой шанс…
– Я видела его голую задницу.
Надеюсь, что у нашего разговора нет свидетелей, поэтому кручу головой по сторонам.
– Ну хоть что-то… – цокает.
Она вообще не понимает моих чувств. Крис, как и мой брат, ни разу в жизни не была ни в кого по-настоящему влюблена. Андрей ни одну свою девушку не приводил домой. Никогда. И Стасю в том числе. Я бы могла открыть ей глаза, ведь все это я уже сто раз видела.
Кристина тушит об урну сигарету, говоря:
– По-моему, тебе пора переходить на следующий уровень, а то так и умрешь девственницей.
– Это на какой? Преследование? – Пинаю кедом лежащий на асфальте пластиковый стакан.
– Ну, к активным действиям. Он же не экстрасенс. Ты только смотришь на него, и все…
– А он даже не смотрит.
Это больной вопрос. Очень больной!
– Ну так сделай что-нибудь, чтобы посмотрел, – машет в мою сторону рукой. – Как на красивую и сексуальную девушку, – добавляет со вздохом.
– И что ты предлагаешь? В любви ему признаться?
Больше всего на свете я боюсь того, что он надо мной посмеется. Он это умеет. Я никогда не смогу с ним флиртовать. Я боюсь этого так же, как в пятнадцать.
– У меня от дыма