починкой. Снова надеюсь. И терпеливо продолжаю ждать.
Так хочется на себя взглянуть. Скучаю по старому трюмо с боль-шим зеркалом и светлой комнате, с кружевными занавесками на окнах, через которые каждый день лучики солнца скользили по моей крышке.
Хромаю на одну ножку, но стою устойчиво. Крепка и могу служить
долго-долго. Годы будто не властны надо мной.
Вот отремонтируют, и тогда хозяйка наверняка поставит меня на
видное место.
17
Я счастлива. Меня не забыли, не выбросили. Забрали. И, главное, я
с родными и любимыми. Жизнь продолжается.
Так что я не сильно грущу. И моё время украшать их жилище ещё
настанет. А сейчас, стою в тёмном шкафу, с приятными соседями.
Храню тёплые воспоминания и все также – нитки и украшения, выполненные новой хозяйкой. Я продолжаю верить в людей, – бормо-тала вслух, старинная деревянная шкатулка.
Информация об авторе
18
Арина Крючкова
Зелёные ботинки
В ногах холодно и мокро: ледяным потоком вода заливает ботинки.
Снега тают.
Люди, промокшие насквозь, неловко встают, разминают давно
затёкшие тела, по-собачьи отряхиваются – и уходят.
Поток набирает силу.
Вода уносит вниз в истерике снятые куртки, пустые баллоны и
прочий мусор.
Я чувствую, как теряю опору, как меня вот-вот – секунда? две? –
тоже подхватит поток и потащит прочь.
Смотрю под ноги.
Зелёные ботинки.
Чьи это ботинки? Я не помню, чтобы их надевал.
Вода бьёт под колени; они подкашиваются. Ноги не слушаются –
будто чужие.
Ноги в зелёных ботинках.
Ноги Зелёных Ботинок.
Я поднимаю глаза и вижу, как поток срывается в пропасть, увлекая
за собой всех, кто был расторопнее меня – их почти двести человек.
Восемь с половиной тысяч метров: дорога вниз.
Вспоминаю, как молил о помощи, замерзая в снегу.
Не думал, что на помощь мне придёт талый снег.
В считанные секунды.
К краю скалы.
Животный инстинкт: вопреки спасительному движению, мне
хочется ухватиться за камень, остаться здесь, полежать ещё, отдох-нуть.
Вспоминаю, как я устал.
Есть в вас ещё силы, руки? Удержите меня здесь?
Руки – ладони мумии, обветренные до костей.
19
Это не я.
Это не могу быть я.
Глаз не отвести от ладоней. Физически не отвести. Будто весь я
теперь сконцентрирован в них.
Рёв потока клокочет, заглушая мысли.
Рёвом потока реву – всего не выреветь – я.
Джон просыпается с криком. Кровать влажная от пота. Джон трёт
глаза до тёмных пятен, пытается проморгаться, увидеть комнату. Но
перед