Я поблагодарила спутников за увлекательную экскурсию и уточнила запрос. Дальше мы проехались по Тверской, завернули в Камергерский переулок, оценили владения сенаторов и генералов, немного устали и решили наведаться в приличное заведение пообедать, раз завтрак сегодня не задался.
Перекатов звал снова к Тестову или в «Эрмитаж», открытый французом Оливье, Самарский же нахваливал Большой Московский трактир Гурина.
«Ах, каких там поросят подают… Последние месяцы жизни их нарочно жирными сливочками кормят».
Так я остановилась на трактире Гурина, где еще не бывала. Заведение устроено с размахом. Под высокими потолками блестели роскошные люстры.
Чернобровые молодцы – половые словно летали над полом в белоснежных рубахах. Один умудрился в каждой руке на двух пальцах нести по увесистому на вид чайнику.
Близ камина, сдвинув столы, что-то бурно обсуждали господа с растрепанными шевелюрами в расстегнутых пиджаках. Пол был усыпан исписанными листами бумаги в чернильных кляксах.
– Издатели куролесят! – небрежно заметил Самарский. – Это Петухов. Бульварная пресса. Опять будут смаковать, как ротмистр Козлович был замечен у черного входа вдовы советника Гребеньковой или как на Хитровке избили и ограбили богатого иностранца. А что он в Хитровке забыл, спрашивается? Ндравы русские изучал… Так получи по щам и сусалам.
– Фи, Алексей! – поморщился Перекатов. – Откуда ты берешь эти грубые выражения?
– Вы разве против народной речи, Алена Дмитриевна? – обратился ко мне Самарский за поддержкой.
– Ни в коем разе! Однако во всем надо меру знать, – уклончиво отвечала я.
– Золотые слова, – ободрился Самарский. – Позвольте ручку…
– С вашими церемониями оставите даму голодной! Лучше посоветуйте лучшие блюда в меню.
Мужчины переглянулись и жадно принялись обсуждать кушанья.
После шумных переговоров мы заказали стерляжью уху и молодого можайского поросенка под сметаной и хреном, а также белого рябчика в соусе с овощами. Причем к каждому блюду Самарский с видом знатока подбирал особую закуску и хмуро наставлял полового:
– Принеси-ка нам, любезный, паштету из гусиной печени да заливное говяжье…
– Студень «Саратовский» смею рекомендовать-с… – не отставал половой.
– Горчицу к нему не забудь и зелень!
– Как можно-с? Помилуйте!
– Да рыбки соленой подай и буженины порежь…
Самарский вопросительно косился на меня, словно спрашивая дозволения расширить список. Я с важным видом изучала колечко на пальце и нехотя добавила известную фразу из советской комедии:
– «Почки заячьи верчёные, головы щучьи с чесноком, икра чёрная, красная, и заморская –