– Мочки у меня не висят?
– Мочки? – непонимающе переспросила Сусанна.
– Мочки ушей. Ничто так не выдает возраст, как мочки ушей. Если мочки отвисли – это все, это уже конец.
Между тем закат был все неминуемее. Кофе по-восточному стыл на приглаженной вечерним светом террасе с малахитовым столиком между двух ухоженных пальм в керамических кадках. Вачика не было.
Вероника, надушенная, наряженная, в новых рубиновых серьгах с сердечками, облокачивалась на балюстраду террасы, растворяя в шампанском невидимый горизонт, как лекарство против старения, как будто его бесконечность была наивным залогом ее, Вероникиной, собственной бесконечности.
Через минуту солнце наполовину исчезнет, вспарывая багровой хордой бесшовный синий шифон, – и вот уже одна сияющая игла из дрожащих бликов подшивает лопнувшую канву, протягивает за собой синюю нить горизонта ровно в том месте, где только что утонуло багровое солнце, оставив глазам обманный чернеющий след истрепанных пялец.
Но тут утомившее Веронику молчание мироздания прервалось жизнерадостным: «Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем!» – к фонтану подъехал Вачик.
– Поехали, женщина, время нету! – крикнул Вачик, не выходя из машины.
– Поднимись! – грациозно помахала ему Вероника. – Я тебе дворец покажу. И кофе тебе сварила. По-восточному.
– Давно?
– Что давно?
– Давно сварила?
– Полчаса назад.
– Остыл уже. Холодным кофем бздыха своего угощай, – нагло рассмеялся Вачик. – И дворец твой сто раз я видел. Давай, спускайся, время нет, нам еще по дороге Майдреса захватить надо!
Галантно посадив Веронику за стол, где сидели одни женщины – их общие одноклассницы, – Вачик сразу ушел за другой столик играть с Майдресом в нарды. Так же, как Вачик, остальные мужчины опаздывали. Заходя в зал, они видели играющих и сразу присоединялись к ним, образуя вокруг стола все более увесистую груду широких спин. Девочки подошли было позвать мальчиков за общий стол, но Вачик, раскрасневшийся от азарта, не поворачиваясь, крикнул им:
– Что мы там будем делать с вами, сидеть туда-сюда?
Девочки вернулись за стол, налили сами себе водки и стали делиться новостями, случившимися в те два дня, что они не виделись. После школы из Сочи уехала одна Вероника, а остальные так и продолжали неизбежно встречаться в маленькой Хосте, и некоторые даже успели переженить друг с другом своих детей.
Сквозь оглушительный пульс собственных кровеносных сосудов, знающих, что или сегодня, или уже никогда, до Вероники доносились звуки падающих зар, бьющих камней, обрывки музыки, смех.
Наконец камни с последним грохотом шваркнулись о коробку нард, и Вачик подошел к столу с торжественным и сияющим видом, стараясь не расплескать чувство собственного достоинства, как сочинская хозяйка, несущая кофе, старается не расплескать пенку: он выиграл у Майдреса.
Вероника