Что же касается трупов, то их действительно было только три. Вероятно, леди не хотела ставить никого в известность, что по ночам в ее гостиной бывают воры и душегубы, поэтому охранников заранее отослала прочь. Что же касается идиотов, которые испортили мне новую пижаму, то я подумал, что будет лучше, если их следов не останется вовсе, поэтому на обратном пути забрал тела из палисадника и порталом закинул в те самые трущобы, где мы недавно охотились.
– Извини, – вдруг ни с того ни с сего буркнул Нардис, заставив меня озадаченно обернуться.
– За что?
– Я был не прав сегодня.
Я принялся аккуратно сливать кровь из старой фляги в новую.
– Что же привело тебя к такому выводу?
– Да я… – Нардис вдруг взъерошил волосы на макушке, а потом с досадой махнул рукой. – Саан, все так сложно! Но ты настолько похож на обычного пацана, что иногда я забываю, что на самом деле ты…
– Не человек?
– Не знаю, – признался парень. – Из-за проклятия ты выглядишь совсем не так, как должен в свои годы. При этом ты не ешь. Не спишь. Почти не дышишь… В общем, я зря на тебя накричал. Прости. Это больше не повторится.
Я кивнул и, выкинув пустую флягу, так же аккуратно завинтил крышку на подарке Арриолы.
– Забывчивость – одно из свойств человеческой натуры. Но сам факт того, что ты начал сомневаться, меня, можно сказать, радует.
– Почему?
– Потому что это означает, что я на правильном пути. Если у меня получается достоверно изображать эмоции, то рано или поздно они, наверное, вернутся.
Нардис вдруг вскинул голову и пристально на меня взглянул:
– Скажи, каково это – ничего не чувствовать? Жить, не ощущая вкуса самой жизни? Говорить только то, что думаешь. Не врать. Не бояться. Не переживать по пустякам.
Я повесил флягу обратно на пояс.
– Удобно. Просто. Понятно.
– Тогда зачем ты пытаешься вернуться к себе прежнему?
– Затем, что хочу понять, кто я. И почему стал таким, как сейчас.
– А у тебя хоть какие-то подвижки есть? – недоверчиво спросил мой компаньон. – Ну, за то время, что мы знакомы? Ты хотя бы иногда ощущаешь себя живым?
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты так хорошо научился нам подражать, что я уже не понимаю, где ты искренен, а где твоя улыбка означает лишь то, что ты пытаешься вести себя как положено в обществе.
Я пожал плечами.
После смерти Кариура я не стал спешить и не сунулся к людям сразу. Сначала наблюдал за ними издалека. Ходил от деревни к деревне. Присматривался. Прислушивался. Изучал. Делал выводы. Затем приобрел компаньона, ставшего для меня отличным наглядным пособием. И только убедившись,