– Тот человек, о котором вы говорили… кому мой брат взялся помогать… Он тоже был проклят?
– Да, – не счел нужным я утаивать эту информацию.
– И вы уверены, что Кариуру удалось ему помочь?
– Не совсем. Но ваш брат сумел найти верный путь, поэтому существует вероятность, что с помощью его советов тот человек все-таки сможет однажды одолеть свой недуг.
Леди какое-то время молчала, а потом посмотрела на старую флягу в моих руках и тихо сказала:
– Если не возражаете, я хотела бы ее выкупить.
Меня это не удивило.
Людям нередко было свойственно прикипать душой не только к другим людям, но и к бесполезным на первый взгляд вещам, особенно если те были связаны с какими-то значимыми событиями. Лично для меня фляга интереса не представляла, но, поразмыслив, я пришел к выводу, что из ситуации все-таки можно извлечь выгоду. Поэтому, когда леди попыталась предложить свою цену, я внес встречное предложение:
– Готов отдать вам ее даром, миледи. Если вы будете так добры, что подскажете, где я смогу подыскать замену.
На губах леди Арриолы снова промелькнула слабая улыбка.
– Благодарю вас. Если вы зайдете ко мне завтра, думаю, я смогу уладить этот вопрос…
В общей сложности мы проговорили чуть больше полутора часов, после чего сестра Кариура была так любезна, что заказала для меня экипаж, поэтому домой вопреки опасениям Нардиса я добрался без приключений. А вот сейчас, когда прошло немного времени и у меня появилась свободная минутка, я вдруг поймал себя на мысли, что что-то не так.
Нет, интерес леди Арриолы к делам брата был вполне оправданным. Ее желание узнать о последних годах его жизни – более чем понятным, поэтому во время беседы я постарался ответить на все ее вопросы.
Однако же было в этом что-то неправильное. Что-то совсем незначительное, даже пустяковое, что тем не менее заставляло меня раз за разом возвращаться к беседе и прокручивать в памяти одни и те же слова в поисках того, чего там быть не должно.
Я размышлял об этом, пока возился с гончей, убирал подвал, мыл руки и менял рабочую одежду на домашнюю. Иными словами, делал все то, что делают обычные люди, особенно если у них полно времени, которое нечем занять.
Поначалу, правда, эти телодвижения казались мне бессмысленными. Со временем их частое повторение начало меня слегка раздражать. Но я решил, что раздражение – это тоже эмоция, поэтому приучил себя выполнять принятые в человеческом обществе ритуалы и со временем довел их до автоматизма. К примеру, в грязной обуви в постель не ложиться, в рваной одежде на улицу не выходить. Не грубить, не хамить без повода. Надежно прятать за собой трупы. А также регулярно мыться. Менять носки. И в любой непонятной ситуации вежливо улыбаться.
Говорят, улыбка обезоруживает. При виде улыбающегося человека люди непроизвольно расслабляются и настраиваются на мирный лад. А я за