– Мать твою! – невольно вырвалось у него.
Он отказывался верить своим глазам. Хотя кто-кто, а он был подготовлен к такой ситуации! Впрочем, подготовленность – понятие теоретическое, а реальность – нечто иное. Она искорёжит всякую теорию. Она сшибет с ног. Не успеешь вякнуть.
Профессор остолбенело уставился на пустую середину комнаты. Инны и след простыл.
«Та-а-к…», – протянул он вслух. И это значило, что прагматичный профессионализм взял вверх над, сковавшим его, столбняком…
Караев из заурядного ошарашенного человека стал снова обычным холодновато-отрешённым исследователем. Подошел к тому месту, где стояло жена. Раскинув в стороны руки, он минуты две крутился по комнате, тщательно ощупывая ее. Ничего одушевлённого. Никаких препятствий. Пустота. Потом, остановившись, Караев громко и внятно несколько раз произнёс:
– Инна, ты меня слышишь?.. Если слышишь – откликнись. Если ты там что-нибудь видишь – постарайся запомнить.
Чтобы убедиться, что жены нигде нет, профессор обошел всю квартиру.
– Ну, всё! – сказал он опять вслух. – Прошло двенадцать минут. Пора возвращаться.
И Караев решительно повернул регулятор в положение «выключено». То, что он увидел в следующее мгновение, его донельзя изумило. Он едва не прыснул смехом: его тучненькая Инна, вытянув руки, сидела на корточках и довольно резвенько передвигалась по кругу. И при всём при том ещё напевала.
Это был миг, от которого можно было бы грохнуться на пол и ржать до коликов в животе. Она таки и бухнулась. Правда, мягко. На пятую точку. И, сидя так, с неподдельным удивлением озиралась по сторонам.
– Как ты? – помогая подняться, полюбопытствовал он.
– А что? Что случилось? – с недоумением спросила она, стряхивая с подола пыль.
– Осторожно! – предупредил Караев. – Повредишь контур…
Инна стукнула себя по лбу:
–Ах, да! Совсем забыла.
А потом, срывающимся от восторга голосом, защебетала:
– Всё хорошо, Микуля! Ты даже не представляешь, как хорошо.
– Расскажи – представлю.
Профессор украдкой включил диктофон. И его сверхчувствительный микрофон почти минут двадцать голосом Инны, то спускающимся до шепота, то подпрыгивающим на высокие ноты, как оголодавший хищник, трепал индикатор записи. В глазах её стояли счастливые, светлые слезы.
– Я не ожидала такого, – заканчивая свой рассказ, сказала она. – Я хочу ещё…
Инна потянулась к контуру.
– Погоди! Тебе надо отдохнуть! – перехватив её руки, сказал он.
– Я нисколечко не устала, Микуленька, – взмолилась она.
– Может быть… Но ради Бога, пойми. У меня в руках новый материал. Как, по-твоему, его надо обработать?
– Надо, надо! – согласилась она. – А потом? Потом можно будет? – по-девчоночьи кокетливо выпрашивала она.
– Тогда и поговорим, – отрезал он и, рассмеявшись, добавил:
– У