Собственно, теперь можно было бы и ложиться, но Александр Петрович по опыту знал, что уснуть ему до утра не удастся. Ну, раз такое дело, можно и выйти покурить, тем более что супруга его, Людмила Ивановна, взявшая моду в последнее время ограничивать количество выкуренных мужем за день сигарет, спит, и эта сигарета окажется несчитанной.
Панин накинул на плечи куртку, вышел на крыльцо и с удовольствием закурил. И тут он заметил то, чего не разглядел из окна – странное красноватое зарево, повисшее над посёлком.
– Это что ещё такое? Никак пожар? А что же тревогу-то никто не поднимет. Спят, небось, все, как сурки. Этак и весь посёлок сгорит!
Старик попытался понять, где пожар. Но это оказалось невозможно. Красное зарево заливало небо как-то уж очень равномерно, и сполохов нигде не было видно.
– Что за чертовщина? Уж не бомбу ли на нас американцы сбросили?
Американцев Панин не любил и готов был обвинять их во всех мыслимых и немыслимых грехах.
Поразмышляв немного о коварных американцах и докурив сигарету, Александр Петрович огляделся и заметил, что в стороне Барминцевского участка светятся слабые огоньки. Ясно там не спят. Надо бы к ним сходить и разузнать, что и как.
Он вышел за калитку и зашагал в сторону Барминцевых, но по дороге вспомнил, что идёт без штанов, и вернулся одеться поприличнее.
Пока ходил туда-сюда, пока искал в темноте комнаты нормальную одежду, прошло довольно много времени, и к калитке Барминцевых Панин подошёл одновременно с Танюшкой Раскольниковой.
Панин поморщился. Не любил он Раскольниковых. И козу эту вертлявую, Таньку он тоже не любил. Время почти час ночи, детям давно спать пора, а она всё бегает по чужим участкам. А вот сейчас чуть не толкнула пожилого человека, лишь бы первой в калитку проскочить. Ну и молодёжь пошла!
Александр Петрович в досаде от этой встречи едва не повернул восвояси, но любопытство победило, и он вошёл в калитку.
Из темноты кустов смородины его яростно облаяла, раздражённая всей этой ночной суетой, Агата, и Панин сердито погрозил в сторону кустов клюкой, с которой для солидности ходил последние годы. Агата и Александр Петрович терпеть друг друга не могли и при каждой встрече высказывали друг другу взаимные претензии. На равных.
Из-за глупой собачонки Панин добрался до крыльца дома, на котором стояли взволнованные Вера Кирилловна, Марина Александровна и Варя Барминцева, с заметным опозданием, и так и не понял того, что сбивчиво объясняла Танька. Впрочем, понять эту сороку вообще было мудрено – балаболит, что не попадя, да ещё и тараторит так, что и слов-то толком не разобрать. Какие-то утонувшие и разрезанные машины,