– Я и не пытаюсь. Просто напоминаю, что девять месяцев носила тебя у себя под сердцем, а потом провела двенадцать часов в муках, чтобы дать тебе жизнь.
– Это была не ты, ты перепутала. Тебе ведь едва стукнуло тридцать.
Подруга матери начинает громко смеяться, и мы с Норой присоединяемся к ней. Следующие десять минут я уплетаю невероятно-мягкую баранину, приготовленную в фирменном кисло-сладком соусе Мэри-Джейн, пока мама разглагольствует об отборочных. Практически управившись с ужином, я тянусь к стакану с водой, и в тот момент, когда делаю глоток, Нора вдруг заявляет, что из нас с Лукрецией получился бы отличный партнерский стант. От неожиданности давлюсь водой и начинаю кашлять.
– Котик, все в порядке? – обеспокоенно интересуется мать, подбежав ко мне.
Прихожу в себя и делаю глубокий вдох. Интересно, кто так сильно меня ненавидит, раз послал на меня порчу? Сначала травма, потом чирлидинг, теперь вот партнерский стант.. что дальше? Скрапбукинг? Курсы кройки и шитья? Гомосексуализм?
– Я не буду в этом участвовать, прости, мам.
Она дает мне подзатыльник.
– Ауч! – восклицаю я.
– Не мамкай мне! Итан, я не виновата в том, что тебя травмировали в прошлом году. Я знаю, что и ты не виноват в том, что этот кривоногий и слепой Алек сломал тебя. Но прошу, потерпи еще немного. Ты не представляешь, сколько усилий мне пришлось приложить к тому, чтобы тебя не лишили стипендии! И под «усилиями» я не подразумеваю секс, ведь стипендией распоряжается женщина, а с женским полом..
Морщусь и перебиваю ее:
– Я понял, понял, можно без подробностей, ладно?
Мама тяжко вздыхает, сложив руки на груди, а затем произносит:
– Дорогуша, ты нужен мне на отборочных. Ты нужен Лу на отборочных. Так что вам двоим придется найти общий язык.
– С ней невозможно найти общий язык, потому что обычно говорит только она!
– Тогда не разговаривай, а занимайся с ней делом. – Мама вскидывает бровь, и я вижу, как уголки ее губ медленно ползут вверх, а затем она закусывает губы, чтобы не рассмеяться.
Закатываю глаза и шумно выдыхаю:
– Ты меня ненавидишь.
– Я очень тебя люблю, Итан.
– Если только под любовью ты подразумеваешь пытки.
Мама наклоняет голову улыбается.
Вот опять за нужные ниточки дергает.
– Я тоже люблю тебя, мам. – Встаю из-за стола и подхожу к ней, чтобы поцеловать в щеку. Надо свалить, пока мама не решила сделать из меня флайера. – Спасибо за ужин, Мэри-Джейн, – произношу я, убирая тарелку в раковину, а затем чмокаю в щеку и соседку. – Мне нужно идти.
Прощаюсь и направляюсь к выходу, где обуваюсь, набрасываю свой утепленный бомбер и сразу же вылетаю из дома. До Фидерал-Хайтс я добираюсь меньше, чем за пять минут. Заезжаю на подземную стоянку, глушу автомобиль и выхожу. Обхожу «Ровер», чтобы взять из багажника рюкзак, и слышу хлопок двери неподалеку. Поворачиваю голову на громкий звук и вскидываю от удивления брови.
Разгневанная