Сидит немало дураков по городам своим,
Но тот четырежды дурак, кто приезжает в Рим!
Главное в том, что историки дают самые противоположные оценки тому, что Петр сделал. Одна – всем хорошо известная, можно сказать, официальная. Согласно авторитетным историкам и гениальному Пушкину: основатель Петербурга – «кумир на бронзовом коне», могучий преобразователь, прорубивший «окно в Европу», построивший на месте «приюта убогого чухонца» великолепный город – «полночных стран красу и диво», где теперь мы с вами имеем честь и удовольствие жить. Словом, великий был человек и – точка!
Однако любопытно будет познакомиться с совершенно противоположной точкой зрения, которая широкому читателю у нас не слишком известна. Например, с тем, что писал о Петре I выдающийся русский публицист и историк Иван Солоневич. Он умер в эмиграции и его труды стали нам известны сравнительно недавно.
Никакое «окно в Европу», возражает он восторженным почитателям императора, Петру прорубать было не надо, в то время в нее уже была достаточно широко открыта дверь. Россия и до Петра активно торговала с европейскими странами, в Москве в те времена жило и работало множество иностранцев. В исторических книгах, да и в художественной литературе (например, в романе Алексея Толстого «Петр I»), рисуется такая картина: из грязной варварской Москвы Петр приехал в Европу и поразился ее чистоте, гуманности и благоустройству. Пора заводить такие же порядки и в «отсталой России», решил царь, и начал «железной рукой» это делать. По этому поводу Солоневич пишет: «Самого элементарнейшего знания европейских дел вполне достаточно для того, чтобы сделать такой вывод: благоустроенной Европы, с ее благопопечительным начальством, Петр видеть не мог – по той чрезвычайно простой причине, что такой Европы вообще и в природе не существовало». Там только что закончилась Тридцатилетняя, кровопролитная и опустошительная война, Европа голодала и вымирала. Дороги были переполнены разнузданными шайками разбойников – беглыми солдатами и разорившимися горожанами, повсюду полыхали костры инквизиции. Свирепствовали массовые казни. В Англии, куда Петр направился после Саардама, при одной только Елизавете было повешено и казнено другими самыми жестокими способами 90 тысяч человек».
Много говорили о «русской грязи» и европейской чистоте. Однако в Версальском дворце на карточном столе французского короля стояло блюдечко, на котором можно было изящно давить вшей. В то время как в Москве, да и в любой русской деревне имелись бани, и в них поголовно мылось все население России. А вот в Европе бань не было. Таким образом, сельская «цивилизованная» Европа во времена Петра не мылась вообще!
Солоневич приводит такой пример, когда много позже (в тридцатых годах прошлого века), они с сыном остановились в провинциальной немецкой гостинице и попросили приготовить ванну для двоих, то администрация изумилась его требованию: