Сутки спустя
Капитан J. Kean Bart презрительно посмотрел на знамя первой Бэйянской дивизии, развевающееся над его боевой колесницей, скривился, как от недозрелого лимона и поспешно отвернулся. Видеть над башней английского морского орудия флаг этих желтолицых варваров было невыносимо. Да и вообще, участвовать во всем этом маскараде потомственный военный, гордо добавляющий к своему имени приставку «сэр», считал неуместным и унизительным.
Его бронепоезд, вооруженный длинной 12-фунтовой (12 pr 12 cwt QF) пушкой, швыряющей трехдюймовые гранаты аж на девять тысяч ярдов, в одиночку мог прогуляться по всем русским станциям и мокрой тряпкой загнать их гарнизоны обратно в русскую тайгу. Но политики играли в свои игры, поэтому приходилось наступать песне на горло и изображать добровольцев-волонтеров, сражающихся за китайцев, которые освобождают свою землю от русских интервентов, то есть прямо намекать царю на русских добровольцев, воюющих за буров.
Теперь приходится сидеть на солнцепеке и ждать, когда закончится этот восточный политес – парламентеры, уточнение полномочий, переговоры, вручение китайцами местному русскому начальнику ультиматума о капитуляции, опять парламентеры…
Командир десанта и всех гламорганских йоменов майор Уиндем-Куин, отмеченный в Африке орденом «За выдающиеся заслуги», счастливый человек. Он в своей стихии и с интересом смотрит на маневры идущего в авангарде китайского полка Бэйянской армии. Майор, нигде, кроме Англии и Африки не бывавший, увидев прусскую форму и вооружение китайцев, сделал охотничью стойку на эту помесь бульдога с носорогом – Востока с Западом. А капитану Барту зоопарк неинтересен. Он насмотрелся на него в Индии. Не представляет, что может быть нового и интересного у этих китайских, русских, японских дикарей? Они даже на лицо все одинаковые…
Капитан приподнялся на цыпочки, приглядываясь к отчаянно семафорившему адъютанту китайского полковника. Ну наконец-то долгожданный сигнал! Теперь можно повеселиться! Орудие – к бою!
Решительные реформы, затеянные императором, застали штабс-капитана Гобято[13] на последнем курсе Михайловской артиллерийской академии, и Леонид с первых же дней стал их яростным адептом. Стрельба с закрытых позиций, вычисление вражеских батарей по трассировке и акустике, управление огнем специально подготовленными корректировщиками настолько увлекли молодого офицера, что он не раздумывая подал рапорт на включение в специальное подразделение