– Головным вроде бы «Идзумо», Эдуард Николаевич… Точно «Идзумо». За ним – «Асама» с «Адзумой» и кто-то из «собачек». Броненосцев не видать. Вот только что ж он прет на нас, как купчина на буфет?
– За «Пересвет» принял, Николай Иванович. Не вижу иного варианта. А «Пересветы» у британцев да японцев не слишком котируются, да-с. Вот и взыграло у самураев ретивое, так полагаю.
– И то верно. Видимо, не дошли до японцев вести о вашем новом «украшении», – мотнул подбородком мрачный моряк с контр-адмиральскими погонами, указывая на довольно-таки уродливую коробку командно-дальномерного поста, расположившуюся на боевом марсе вместо срезанной мачты. – Вот и приняли вас за Бойсмана. Командуйте, Эдуард Николаевич!
– Сигнальный! «Громобою» держаться позади. Котлы раскочегарить, быть готовым дать полный ход, когда они удирать начнут.
– Не хотите спугнуть, Эдуард Николаевич?
– Не хочу. Огонь откроем с сорока кабельтовых, проверим, достижимы ли с этой бандурой пятнадцать процентов попаданий на такой дистанции. А пока пожалте в рубку, Николай Иваныч. Если я вас не уберегу после того, как вы нас через полсвета провели, мне государь лично голову оторвет. Да вы не грустите, господин адмирал, к тому все идет, что из наших мы с вами первыми счет откроем.
– Дай-то бог, Эдуард Николаевич, дай-то бог. И что же господин Камимура здесь забыл, без единого броненосца?
– Думаю, наши разговоры в Жемчужной гавани сыграли. Степан Осипыч приказал не скрывать, куда мы направляемся… Англичане после Монтевидео и Мадагаскара на всю голову пуганые. Они или чисто на всякий случай крейсера послали, не веря, что мы и правда сюда пойдем, или океан сторожат. Ведь наши бронепалубники у всего японского побережья шумят. Эй, на дальномерах! Заснули?!
– Дистанция до головного пятьдесят, скорость сближения четыре в минуту!
– С сорока открываем огонь средним калибром, – распорядился командир броненосца. – КДП, вносите поправки.
Через полторы минуты носовая башня и борт первого японского крейсера расцветились вспышками – залп лег с небольшим перелетом. А еще через пятьдесят секунд носовой плутонг левого борта самого «Ретвизана» глухо ухнул, отправляя в полет три пятидесятикилограммовых снаряда.
Еще секунд через пятнадцать звякнул звонок, и телефонист доложил:
– На первом тридцать девять, недолет два, по целику – лево три!
Пушки ухнули снова, игнорируя пенные столбы от японских снарядов, образовавшиеся на сей раз с сильным недолетом.
– На первом тридцать шесть, перелет ноль пять, по целику хорошо!
– Еще два залпа – и открывайте огонь главным