Гуманитарное знание и вызовы времени. Коллектив авторов

области видимого являются лишь эмпирическим выражением движения тех истинных тел, которые составляют подлинное бытие. Значит, вовсе не эти «теловидные» (σωματοειςεῖ) объекты составляют подлинный предмет познания астрономии. Эта наука о «законах звезд» исследует чистое, неэмпирическое движение и скорость («быстроту и медленность») согласно истинному числу во всевозможных истинных же формах. Кроме того, она изучает чистые отношения, присутствующие в идеальной сфере, как то: равенство само по себе, удвоение, темпоральные соотношения ночи и дня, суток и месяца, месяца и года, а также функциональные отношения звезд (идеальных тел) ко всему перечисленному. Именно этот идеальный мир является априорным содержанием разума и рассудка и – в качестве такового – совокупностью форм познания a priori[67].

      Стало быть, мы исследуем вовсе не реальное Небо, а «чистую» астрономию, т. е. в прямом смысле слова – «законы звезд» (άστρονομία). Эти законы не являются индуктивным обобщением эмпирических наблюдений за небесными существами, но суть априорные понятия, принципы, отношения, сущности, содержащиеся в рассудке и разуме. На этом основании Платон и заключает: «Значит, мы будем изучать астрономию так же, как геометрию, с применением общих положений, а то, что на небе, оставим в стороне, раз мы хотим действительно освоить астрономию и использовать еще неиспользованное разумное по своей природе начало нашей души» (Resp. VII 530c).

      Подобно тому, как глаза наши устремлены к астрономии, так уши – к движению стройных созвучий, т. е. гармонии. Пифагорейцы утверждают, что астрономия и гармония – родные сестры. Гармония должна исследовать, учили пифагорейцы, «числа в воспринимаемых на слух созвучиях» и рассматривать «общие вопросы» в отношении того, «какие числа созвучны, а какие нет» (ibid. 531b-c).

      Изучение ноэтических наук развивает мышление и в итоге приводит к усвоению еще одной науки – диалектики как «способности рассуждать (διαλέγεσθαι δυνάμεως)». На этом уровне можно уже постигать философию. Если перечисленным выше наукам «всего лишь снится бытие, а наяву им неведомо его увидеть» (ibid. 533c), то диалектика необходима тому, кто уже не опирается на ощущения, а пытается постичь сущее при помощи одного только разума. Ибо диалектика есть способность «охватить всё (παντός), то есть сущность любой вещи» (ibid. 533b). «Диалектический метод (διαλεκτική μθοδος)» в таком случае «отбрасывая предположения, подходит к первоначалу (άρχήν) с целью его обосновать; он потихоньку высвобождает, словно из какой-то варварской грязи, зарывшийся туда взор нашей души и направляет его ввысь (άνάγει ἄνω), пользуясь в качестве помощников и попутчиков теми искусствами [науками], которые мы разобрали» (ibid. 533c-d).

      Какое отношение имеют эти дисциплины к Восхождению и Пайдейе? Во-первых, если изучение наук дойдет до установления их общности и родства и приведет к выводу относительно того, в каком именно отношении они друг другу близки, то оно будет способствовать достижению поставленной цели – обретению Блага (ibid. 531c-d). Во-вторых, в науках «очищается и вновь