За секунды до того, как проекция Либби Роудс убила его, он придумал стратегию выхода. Увидев нависший над ним рок, сместил понимание реальности. Второй раз. Просто понял, что та реальность необъективна, ее вообще нет. Объективная реальность утверждала, будто иллюзия, при помощи которой медит скрывает дефекты внешности, должна обманывать всех. И вероятно, все видели кислотно-лазурный цвет глаз у Каллума, однако Тристану открывался совершенно обычный, человеческий оттенок голубого. Об относительности, отношении между наблюдателем и объектом говорить можно было много, но Тристану эта теория ответов не дала. Он не видел того, что называли реальностью остальные, но то, что видел, было куда полезнее. Его реальность подразумевала доступ к структуре времени и пространства, который то и дело перекрывало жизненным опытом. Лишь в мгновения, когда сознанию Тристана грозили распад или угасание, получалось от него отделиться, открыть иное зрение и увидеть высшую, более чистую правду.
Тристан встал на границе имения, за кизиловой рощей, и припомнил случай, когда ему удалось разглядеть некий иной план бытия. Встретить того человека, странника. Эзру, если он верно запомнил. Тристан прикрыл глаза и попытался выйти на тот же уровень… нирваны, что ли? Да, блядь, нирваны, если говорить вычурно. Впрочем, какая разница? В охранных чарах по периметру произошли изменения.
Тристан разочарованно открыл глаза. Чары, текстура которых прежде напоминала крупное зерно, уплотнились или же, скорее, исчезли промежутки между составными частями, сквозь которые тогда удалось проникнуть. Вакуум поглотил все окошки и пустоты, хотя, вероятно, само их наличие стало возможным благодаря непредвиденной ошибке. Кому-то удалось взломать неприступные чары, но вот их починили, а значит, Тристан больше неспособен ими манипулировать, даже в ничтожно малых масштабах.
Возможно, стоит поговорить с Парисой? Она явно заметила нечто в магии Тристана. Потому-то его фантом в ее симуляции оказался не бессилен; напротив, его фантом в ее симуляции кое-что разглядел. Волну, ток энергии. То же раньше видел он настоящий. Оказывается, Парисе и это было известно. Впрочем, беспокоило другое: не осведомленность Парисы, а ее решение не ввязываться в процесс. Она полностью отмежевалась от симуляции, где только они вдвоем точно видели, что происходит.
Возможно, не придав этому значения, она показала, что думает о Тристане?
– Эй, – прозвучало у него за спиной. Открыв глаза, Тристан увидел чернильную тьму заката.
И еще Нико де Варону.
– Я тебя обыскался, – сообщил Нико и бросил Тристану книгу, которую тот поймал на лету. Это было собрание сочинений Шопенгауэра по теме трансцендентализма.
Тристан посмотрел на книгу, потом отвел взгляд в сторону. Он уже знал о трансцендентализме все, что ему было нужно, потому у него и родилась теория.
– И?
– Идея