– Что-то не так, маленькая? У меня руки грязные?
– А? Что? Нет, простите. Наверное, это глупо прозвучит, но я засмотрелась. У вас нестерпимо красивые пальцы. Не смейтесь только, но красивые мужские руки – мой личный фетиш. Такие потрясающе гармоничные, я вам как художник говорю.
Брови мужчины приподнялись вверх. А волк внутри радостно осклабился – самочке нравятся его лапы! Михаил удивленно посмотрел на свою руку.
– Никогда не смотрел на свои руки с художественной точки зрения. Руки как руки.
– Позволите? – девушка поставила блюдце с выпечкой на столик и протянула к нему руку. Разве он мог ей отказать в такой малости? «Я весь твой, маленькая. Безоговорочно и навсегда». Она взяла его ладонь обеими руками и начала внимательно рассматривать. А он млел от прикосновения ее нежных прохладных пальцев. Хотелось, чтобы она трогала его всего, хотелось ощутить ее пальцы на теле, коготки на плечах… Пришлось срочно брать себя в руки, фантазии могли увести очень далеко.
– У мужчин очень редко бывают красивые руки.
– До твоих пальчиков все равно далеко, – он осторожно погладил тонкие, длинные пальцы. Действительно – пальцы пианистки.
– Ой, ну неправда, – фыркнула девушка, – мои, конечно, не придется стыдливо прятать в чулан, но ваши просто скульптурно вылепленные. Обычно у мужчин не пальцы, а корни имбиря, с жуткими короткими культяпками ногтей под корень. Брр! – она засмеялась, а он замер, впитывая ее смех, ее прикосновения и стараясь не сожрать ее глазами.
Она прислонила их ладони друг другу.
– Удивительно, никогда таких крупных рук не видела. На фалангу длиннее моих, хотя я в детстве своих даже стеснялась. У подружек были крохотные ладошки, мои казались гулливерскими, – она тихонько засмеялась своим воспоминаниям. – Знаете, – она заговорила медленно, словно задумавшись, – я где-то читала, что человеку помимо еды, нужна пища для души. А душа питается красотой. Поэтому нужно смотреть на красивую природу или красивых людей, – она подняла на него глаза и нежно улыбнулась, – вами, действительно можно любоваться, как произведением искусства. Хотя, наверное, вам все девушки об этом говорят, – она смущенно опустила глаза и отпустив его ладонь, встала с дивана, – прошу меня простить, я пойду наверх, разберу свои вещи, – и стремительно вышла из кабинета.
Михаил был потрясен ее признанием и озадачен. Она так искренне и без грамма притворства им восхищалась, это было приятно. Но одновременно он не чувствовал от нее даже толики заинтересованности. А вот это порядком выбешивало. Альфа не привык к женскому равнодушию, обычно ему хватало легкого интереса во взгляде, чтобы любая женщина – волчица или человечка через минуту сидела у него на коленях, готовая к любым его прихотям. И тут – стена. Самая желанная для него женщина смотрит словно сквозь него, ничем не выделяя его среди остальных. Возможно, испытывая к нему чуть больше благодарности – но не больше.
Михаил