Снова в глазах женщины заблестели слезы.
– Иногда мне так не хватает Валентины! Вот кто был до невозможности честен и хорош.
– И она вам сказала, что Демосфен – это она?
– Нет. У нее было достаточно мудрости понять, что, если она не сохранит тайну Питера, семья распадется навеки. Нет, это она от нас скрывала. Но она постаралась дать нам понять, что за человек Питер. А обо всем остальном в ее жизни, о том, что Питер оставил на ее усмотрение, она нам рассказывала, и она слушала нас, ей было небезразлично, что мы думаем.
– И вы сказали ей, во что вы верите?
– Мы не говорили ей о нашей вере, – сказала миссис Виггин. – Но мы преподали ей результаты веры. Это мы постарались сделать.
– Не сомневаюсь.
– Я не дура, – сказала миссис Виггин. – Я знаю, что ты нас презираешь, как знаю, что Питер презирает нас.
– Это не так.
– Мне достаточно часто лгали, чтобы я умела узнавать ложь.
– Я не презираю вас за… – начал Боб. – Нет, я вообще не презираю вас. Но вы сами должны понимать, что в такой семье, где каждый скрывается от всех, Питер и рос, в семье, где никто ни с кем не говорит ни о чем важном, – это мне не внушает желания ему довериться. Мне предстоит отдать свою жизнь в его руки. А сейчас я узнал, что у него за всю его жизнь не было ни с кем честных отношений.
Глаза миссис Виггин стали холодными и далекими.
– Теперь я понимаю, что снабдила тебя полезной информацией. Наверное, тебе уже пора идти.
– Я не сужу вас.
– Не говори глупостей. Ты именно это и делаешь.
– Тогда скажем так: не осуждаю.
– Не смеши меня. Осуждаешь – и знаешь что? Я с тобой согласна. Я тоже нас осуждаю. Мы собирались творить волю Господа, а в результате испортили душу единственного ребенка, который у нас остался. Он твердо решил оставить в мире свой след. Но что это будет за след?
– Неизгладимый, – уверенно сказал Боб. – Если Ахилл его раньше не убьет.
– Кое-что мы сделали правильно, – заявила миссис Виггин. – Мы дали ему свободу испытать свои способности. Ты же понимаешь, мы могли не дать ему публиковаться. Он думал, что перехитрил нас, но лишь потому, что мы изображали непроходимую тупость. Многие ли родители позволили бы сыну-подростку лезть в международные дела? Когда он писал статью против… против того, чтобы Эндер вернулся домой, – если бы ты знал, как трудно было сдержаться и не выцарапать его наглые глазенки…
Впервые Боб заметил у нее на лице следы ярости и бессилия, которые ей пришлось испытать. И подумал: «Так говорит о Питере его мать. Может быть, сиротство – не такое уж большое лишение».
– Но я ведь этого не сделала?
– Чего?
– Я его