– Так, стоп, какой объект? Что вы несете, доктор Харо? – прервал его полковник. – Что всё это значит?
Доктор приоткрыл полотно, которым зачем-то было накрыто мое тело, и указал на мою грудь.
– О, Боги! Это что еще такое?! – робко воскликнул полковник Такор. – Требую срочного расстрела этого мальчика, пока ничего плохого не произошло!
– Не спешите с выводами. У меня есть идея получше, – поспешил остановить полковника доктор. – Предлагаю положить его в камеру для дальнейших исследований и опытов. Возможно, в наши руки попало очень мощное оружие, которое можно использовать в грядущей войне. Но для этого мне понадобится ваша поддержка в виде нескольких десятков солдат, потому что мы не знаем, что можно от него ожидать.
– Мысль недурная. Хм… Ладно, я доложу генералу и дам вам ответ в течение трех дней, – согласился полковник и вышел из кабинета.
Док провел его глазами и подошел к столику с медицинскими приборами. Он взял скальпель и шприц с какой-то жидкостью.
– Не волнуйся, сейчас будет больно, но ты скоро привыкнешь… наверно, – сказал он издевательски с лукавой улыбкой.
Эпизод
IV
С этих слов начались тринадцать лет адских мучений и чудовищных условий. Все эти годы я провел в камере со стеклянной стеной, которую невозможно пробить, и лишь изредка переходил в другой кабинет для опытов. Очень скромную и невозможную к потреблению еду мне просовывали под дверью. Мыли меня раз в месяц мощным напором холодной воды из шланга. Одежду тоже меняли достаточно редко. Причиной всего этого была та самая штука внутри меня, и многие ученые хотели понять, что это и как оно действует. Они часто спрашивали меня о том, что находится у меня в груди, но я врал или отвечал, что не знаю. Ученые стали вкачивать мне разные сыворотки и вещества, чтобы посмотреть реакцию этой субстанции при взаимодействии с ними. Поначалу это были безобидные обезболивающие, соляные растворы и прочие легкие вещества. Но, когда наблюдавшие за мной ученые поняли, что простые лекарства и растворы не дают никакой реакции, они перешли на тяжелые вещества. Они вкачивали в меня различные ядовитые газы, вкалывали тяжелые наркотики и большие дозы антибиотиков, разрушавшие мой организм. Я кричал и стонал в своей камере от невыносимой боли терзающих меня препаратов. Бывало, я по несколько дней лежал на полу, не двигаясь, так как Энкалиор восстанавливал пораженные органы, не давая мне умереть. Ученые не понимали, почему я до сих пор жив, и продолжали свои опыты. Когда они смирились с тем, что мой организм переносит любые вещества, они решили узнать его способности. К тому времени мне уже исполнилось восемнадцать лет. Меня начали отправлять на беговые дорожки, где я показывал скорость, в два раза превышающую скорость лучшего солдата невранской армии. Затем в тренажерный зал, где я поднимал вес в триста килограммов. Но ближе к двадцати годам они начали стрелять в меня. Постепенно от пистолета они перешли к пулеметам,