– Что ты сказал? Только повтори слово в слово.
– Сказал, что отец находился у самого края. Сказал, что считаю, будто он на самом деле хотел скатиться вниз. – Последние слова дались Фрэнку с трудом. Он встал со стула, подошел к полуоткрытому окну, потом обернулся и произнес: – Я соврал. Об этом я вам уже говорил.
– А у матери не возникло никаких подозрений на твой счет?
– Я бы сразу понял, если бы это случилось. Нет, никаких. В семье меня считают разумным, что ли. И правдивым. – Фрэнк нервно усмехнулся. – Джонни в мои годы был куда менее послушным. Ему приходилось нанимать репетиторов, он все время сбегал из школы в Гротоне домой в Нью-Йорк. Потом стал спокойнее. Я не говорю, что он много пил, но травку покуривал, кокаином баловался. Теперь вроде бросил. По сравнению с ним я – паинька. Потому-то отец так и жал на меня – понимаете? Хотел, чтобы я продолжил его дело. Как же, как же – империя Пирсонов!
Фрэнк взмахнул руками и усмехнулся. Было видно, что он очень устал. Он сел на прежнее место, откинул назад голову и полузакрыл глаза.
– Знаете, о чем я иногда думаю? О том, что мой отец был живым только наполовину и все равно стоял одной ногой в могиле. Может, я так думаю для того, чтобы хоть немного оправдать себя? Ужасная мысль!
– Давай-ка вернемся к Сьюзи. Она считает, что это ты спустил под откос отцовское кресло? Она сама тебе об этом сказала?
– Да. Утверждала даже, будто видела это из дома, поэтому ей никто и не верит, – скалу из дома не видно. Вид у нее был как у помешанной, когда она это сказала.
– Она и с твоей мамой говорила?
– Уверен, что говорила, только мама ей не поверила. Сьюзи ей не очень-то нравится. Это отец ее любил – за ее надежность. Она с нами уже давно – с самого нашего с Джонни детства.
– Она у вас была гувернанткой?
– Нет, скорее домоправительницей. Гувернанток нам нанимали отдельно, в основном англичанок, – в помощь маме. От последней мы избавились, когда мне было почти двенадцать.
– А Юджин? Он что-нибудь сказал?
– Про меня? Нет, ничего такого.
– Он тебе нравится?
– Он хороший парень, – отозвался Фрэнк и повеселел на глазах. – Он лондонец, и с чувством юмора у него все в порядке. Правда, когда отец слышал, что мы с ним шутим, то каждый раз выговаривал мне, что с шоферами и прислугой заигрывать не полагается.
– Кто еще из прислуги был в доме?
– В это лето – никого из постоянных, только приходящие. Садовник Вик на весь июль взял отпуск, так что кого-то там нанимали. Отец предпочитал, чтобы, когда семья приезжала из Нью-Йорка, в поместье находилось как можно меньше посторонних – слуг и секретарей.
«Вполне вероятно, – подумал Том, – что Лили и Тэл не особенно опечалены кончиной Джона Пирсона. Что же там происходило в эти летние дни и вечера?» Том достал из ящика около двух десятков листков бумаги, отдал их Фрэнку и, указывая на стол с пишущей машинкой, сказал:
– Это тебе на тот случай, если будет желание все это изложить. Печатай или пиши – как тебе