– Марк, – заговорил Квинт, положив руку на плечо Цицерона, – все равно ни один из них не стоит тебя.
Цицерон был потрясен творившейся несправедливостью: его враги вознаграждены и возвеличены, а он, так много сделавший для Помпея, остался ни с чем! Сердито стряхнув руку брата со своего плеча, он встал и направился к дверям дом. В эту минуту меч одного из телохранителей Помпея мог положить конец его успехам: находясь в отчаянии, он явно решил силой проложить себе путь во внутренние покои, прорваться к столу переговоров и потребовать своей законной доли. Но было слишком поздно. Облеченные властью мужи, договорившись обо всем, уже выходили наружу. Впереди шли их помощники и телохранители.
Первым появился Красс, следом за ним – Помпей. Его невозможно было не узнать, и не только из-за ореола власти, от которого, казалось, потрескивал самый воздух вокруг него. Все в нем было красноречивым: грубо вытесанное, широкоскулое лицо, излучавшее силу, густая курчавая шевелюра с челкой, широкие плечи, крепкая грудь, торс опытного борца. Увидев Помпея вблизи, я понял, почему в юности он получил за свою жестокость прозвище «Молодой Мясник».
И вот теперь Старая Лысина и Молодой Мясник вышли из дверей Общественного дома, не разговаривая, не глядя друг на друга, и торжественно направились к воротам, которые услужливо распахнулись при их приближении. Следом суетливо заспешили сенаторы, все вокруг пришло в движение. Жаркая и шумная людская волна подхватила нас и потащила прочь от дома. Двадцать тысяч человек, собравшихся в тот день на Марсовом поле, ревели, орали, бушевали и рычали, выражая свою поддержку новоявленным кумирам. Солдаты расчистили узкую улицу и, взявшись за руки, выстроились в две цепи по обе ее стороны, упираясь и скользя подошвами сандалий под напором беснующейся толпы.
Помпей и Красс шествовали рядом, но, поскольку мы находились в хвосте процессии, я не видел их лиц и не мог определить, говорят ли они друг с другом. Оба медленно шли к зданию трибунала. Помпей, в очередной раз встреченный рукоплесканиями, поднялся на его ступени первым, озираясь по сторонам с довольным видом кота, греющегося в теплых лучах солнца. Затем он протянул руку, как бы желая помочь Крассу подняться по ступеням. При виде такого единства между бывшими соперниками толпа издала еще один восторженный вопль, который перешел в настоящий припадок, после того как Помпей и Красс взялись за руки и подняли их над головами.
– Какое омерзительное зрелище! – прокричал Цицерон. Из-за царившего вокруг шума он был вынужден вопить мне в ухо. – Пост консула истребован и получен с помощью меча, и мы с тобой наблюдаем конец республики. Это так, Тирон, запомни мои слова!
Выслушивая эти горькие сетования, я, однако, не мог не думать о том, что, если бы моему хозяину удалось принять участие в разделе власти, он бы назвал это чрезвычайно искусным ходом.
Помпей воздел руку, призывая