Для поездки она надела скромное кимоно, в руках держала букет цветов и благовонные палочки. Годовщина смерти старшего сына была двадцать четвертого числа следующего месяца. Но сегодня, месяцем раньше, это число попадало на неделю праздника поминовения усопших Обон (что случалось редко), вот она и пристала с просьбой к Сюнкити.
Минут через сорок пять машина прибыла на станцию у кладбища Тамарэйэн, отсюда спустилась немного к реке. Они выехали, когда солнечные лучи немного померкли, поэтому было не так жарко. По пути мать Сюнкити несколько раз благодарила за то, что смогла поехать на кладбище в прохладе и с таким удобством. Сюнкити в такие моменты вел себя как застенчивый сын и был непривычно молчалив. Нацуо наслаждался легкостью, с которой сам вел машину.
Грандиозные, потрясающие воображение храмовые ворота возникли наверху, там, откуда разбегались тропинки. Они возвышались в конце широкой каменной лестницы и были развернуты на восток, поэтому с обратной стороны их обливало клонившееся к западу солнце, массивные колонны отбрасывали сюда тень. Снизу между рядами колонн виднелось только сияющее солнечное небо, а сами ворота смотрелись руинами обители бога и казались еще величественнее, еще внушительнее. Нацуо удивило, что в таком забытом людьми месте есть столь примечательные вещи.
По бокам каменной лестницы высились сосны. Вокруг не было ни души.
Они втроем вышли из машины и медленно поднялись по лестнице. Постепенно открылся пейзаж по другую сторону ворот – без главного здания храма, которое, естественно, должно где-то быть. Солнце слепило глаза и высвечивало в конце ровного плато лес, торжественно раскинувший тень. Обширная территория храма занимала всю вершину холма. Когда они дошли, то показались новые могилы, поглотившие половину площади. Свежие могильные камни все были одинаковой формы. Более того, недавно обтесанные камни ярко сверкали под солнцем, и это слишком приветливое пристанище мертвых производило зловещее впечатление.
Здесь почти не росли деревья, и стрекот цикад, который в это время обычно заполнял все вокруг, звучал в отдалении.
– Наконец и у твоего брата на могиле стоит прекрасный камень, – произнесла мать Сюнкити.
Нацуо шел за ними между новыми памятниками. Все могилы – погибших на войне, сплошь молодых, двадцатилетних.
Нацуо до сих пор не встречал таких кладбищ. Оно появилось не как следствие болезней и старости, а когда бьющая через край жизнь вдруг столкнулась со смертью, и стало поистине кладбищем весны мира. Уже поэтому оно было памятным местом, где больше, чем на любом обычном кладбище, заправляла смерть.
Мать Сюнкити сразу отыскала среди одинаковых по величине и форме могильных камней памятник сыну. Сбоку на камне было выбито: «17-й год Сёва, август, 24. Погиб на Соломоновых островах в 22 года».
Мать Сюнкити присела на корточки и поставила цветы, воскурила