Трепетных душ, что ранимы вроде бы,
Об исцеленье устало молятся…
Встанет стеной! Ведь за нами – Родина,
Мама, любимая, Богородица,
Эти поля, что простором полнятся —
И расширяют души пристанище…
Русские души о мире молятся
Даже на вечном своём ристалище.
«Пожинаю плоды беспощадной любви…»
Пожинаю плоды беспощадной любви,
Что бывает порою и льстивой, и лживой.
От последствий приёмов её болевых
Излечившись, – не знаем, останемся ль живы.
Ведь, какой бы жестокой она ни была, —
Обжигающей вдрызг, на просвет ярко-алой, —
Но за ней остаётся кисельная мгла:
Чуть вдохнёшь – а тебя словно и не бывало,
Будто ты никогда в этом мире не жил,
Грудь не ранил о злой частокол километров…
Без любви, без её вдохновляющей лжи
Жизни нет! – Лишь тоска поминального ветра…
Координаты детства
Запах детства – почти цыплячий —
Чуть заметно щекочет нос.
Столб фонарный, давно незрячий,
На краю деревеньки врос
В пыль дорожную, где когда-то
Шлёпал мой босоногий след…
Это детства координаты,
Но не купишь туда билет.
Даже в песне одной знакомой
Сформулирована давно
Эта горькая аксиома:
С детством встретиться не дано.
И глядят на меня с укором,
Солью став для сердечных ран,
Покосившиеся заборы,
Огородов былых бурьян,
Провалившихся окон язвы
И проёмы, где нет дверей…
И заходится сердце: разве
Не должно время быть мудрей,
Не в его ли великой воле
Развернуть ход событий вспять:
Осчастливить хлебами поле,
Окна ставнями распластать,
Чтоб за стёклами – занавески,
По линейке – заборов ряд,
Чтобы стайкою в перелески
Босоногий спешил отряд
Тех ребят, что давно забыли
Запах сладкого молока…
Их следы стали просто пылью,
И деревни пустой тоска
Разливается в сердце болью,
И незрячий фонарь – как штырь…
Брошу всё, доберусь – и вспомню!
…Только б не забыть нашатырь…
Держать удар
Ты учишься держать удар,
Возможно, слишком поздно.
Мир, как и ты, смертельно стар,
И даже в небе звёзды
Теряют яркость, с чернотой
Сливаясь постепенно…
Твой друг смирился