– Я уже думаю плюнуть на Миргалима. Он жуткий зануда. Книжек я до тошноты начитался и при Агаресе. Но у старика ещё можно откопать что-то полезное. Вернусь с Мерсала, решу.
– Видать, откопал? Иначе мы бы не пошли в храм какого-то божка, чтобы найти последнюю главу твоей недостающей сказки.
– Да брось! Мы же якобы на разведке, – сказал Бельфор. – Лучше скажи, как римские следопыты незаметно проскочили? Может, это люди Кустодиана?
– Не берусь утверждать. Думаешь, ходили за Кемнеби?
– Они не глупцы, уже поняли, что бедолага хотел сбежать. Думаю, пытаются разузнать планы Аттала. Только непонятно, какого ляда они ищут, если уже вся Галлия знает о готовящемся нападении на гарнизон?
– Они просто вносят разлад.
– А Кемнеби является его частью?
– Всё возможно. Я ему не доверяю.
– Думаешь, я доверяю? Он печётся о своей шкуре. Если латиняне разнесут нас в клочья, то Кемнеби поклянётся, что до последнего верен заветам Рима. Сын шлюхи! Что он может знать о преданности? Египтянин присягнул Риму, а теперь служит наёмнику из Мидии по прозвищу «Перс». Такое в самом дурном сне не приснится.
– Теперь с Кемнеби пестуется Миргалим. Мне кажется, у старика голова поехала. Едва кто-то высказывает отличное от других мнение, как старик бежит принимать нового адепта. Что он в нём нашёл?
– Это я и пытаюсь узнать. Миргалим сказал, что нарекает Кемнеби хранителем Филина.
– Про которого говорится в твоём ободранном манускрипте?
Бельфор кивнул.
– А остальные бумажки спрятаны в Мерсале?
Бельфор снова кивнул.
– А ты тот ещё ревнивец, – Марвин присвистнул. – Не переживай. Обставим мы этого хранителя сов.
– Давай сосредоточимся на деле. Не забывай, что основной приказ – найти тропу.
Известие о незаметном перемещении римских лазутчиков разозлило Калвага. Он недоумевал, как они прошмыгнули под его носом. За Кулаком закрепилась репутация главного «пропольщика» галльских грядок. Из его цепких лап никто не уходил живым – ни эквиты, ни ланциарии.
Аттал получал радужные вести о разгроме очередного разведывательного отряда, а Калваг гордо поглядывал на Агареса, сияя в фаворе конунга. Никто не вникал в суть происходящего и не понимал, что Калваг не так успешен, как хотел показаться. Сила Кулака заключалась в слабости римлян.
У легата в Галлии не осталось сносной кавалерии. Константин привлек лучшие алы на войну с Максенцием, посему префектуре достались объедки, которые арелатские псы сжирали, не жуя.
И вот Калваг проморгал удар в челюсть. Он настолько уверился в своей силе и прозорливости, что ослабил вожжи. Неотесанный спартанец, неповоротливый громила и римский калигула Кустодиан оказался проворнее.
Бельфор жил по принципу: непобедимо то, что не изучено. Юноша считал неизученных врагов быстрее,