А вот хамства нет – ни в магазине, ни в полиции, ни в других учреждениях. В основной массе все доброжелательны, готовы помочь. Но есть одна штука, я даже не знаю, как это назвать, для себя называю – низкая культурка. Например, встать в дверях в магазин двумя семействами – и пусть весь мир подождет. Но опять же, все это без агрессии, по недодумке какой-то. Но, насколько знаю, данная черта присуща многим нациям: видел такое и в Израиле, и в Испании, и в Италии.
Старшего грузина, того самого, которого я зарезал ножом, звали Або, его тоже похоронили – закопали на заднем дворе гостиницы, замотав в ковер. В подвале сидели его жена, дочь, два сына и племянник, а на буксире были их работники – два грека с Кипра. Я не стал запоминать их имена, лишь пригрозил скорой и кровавой расправой, если предадут. Вначале я удивился, что они выказали желание идти с нами, но потом сообразил, что особого выбора у них нет: остаться здесь – значит гарантированно попасть под гнев страшного Ахмеда.
Про этого турка мне уже столько всего наговорили, что первое, что я сделаю, если его встречу, это разряжу в него полный магазин автомата, а потом еще буду долго бить прикладом по голове, чтобы он, не дай бог, не поднялся, потому что, со слов окружающих, Ахмед был сущим демоном во плоти, который лютой ненавистью ненавидел всех русских.
Специализировался Ахмед на работорговле и набегах на поселения вдоль берегов Крыма и всего северного Причерноморья, угоняя в рабство преимущественно славян. Тех, кого он по каким-либо причинам не продавал в рабство, мучил до смерти и зверски убивал. Но местные, жители Синопа считали его героем и всячески ему потакали, по крайней мере, казни, которые он устраивал на городской площади, собирали толпы народу и вызывали аншлаги.
Сербы оказались весьма прилежны и сразу же приняли мое безоговорочное командование. Лишь сестра Мислава позволила себе легкую вольность, отлупив палкой своего мучителя. Но я приказал не вмешиваться, и лишь когда увидел, что девушка перешла от бессистемных ударов к целенаправленному битью по голове, дал команду оттащить запыхавшуюся тигрицу от ее жертвы.
Связались по рации с Петровичем, и указали им свои координаты. Катер был у нашего пирса уже через тридцать минут. Как только парни сошли на берег, произошел еще один инцидент. На этот раз отличился Гарик. Когда Исмаил вместе с Петровичем и Женевой вошел в холл гостиницы и увидел гору трупов, лежащих в огромной луже застывшей крови, у него, похоже, случился нервный приступ. Вообще, надо отметить, что наш турецкий подросток до этого держался весьма и весьма достойно, он воевал и переносил трудности наравне с остальными, более взрослыми мужчинами, и удивительно, как у него раньше не поехала крыша.
Гарик вдруг начал громко кричать, хватать себя за голову, а потом внезапно выхватил пистолет из кобуры и хотел было застрелиться. Но стоявший рядом Хохол мастерским ударом выбил пистолет из его рук, а потом еще и повалил парня на пол. Гарика скрутили, насильно влили в него