– Ты где? – ну точно, тоном начальницы можно океаны замораживать.
– Я еду домой.
– Что значит “я еду домой”, Совина?! – визг, от которого я, кажется, оглохла на одно ухо.
– То и значит, не поеду я на этот бал. Хватит с меня.
– А я не спрашиваю “хватит или не хватит”, Валерия! – рычит в трубку главный редактор журнала, в котором я… хотелось бы сказать работаю, но ощущение, что “отбываю срок”, уж не знаю, за какие грехи. – Ты уже полчаса как должна была быть на месте! Полчаса назад начался банкет, и ты благополучно пропустила выступление главного организатора, а тебе вообще напомнить, на кой черт ты туда должна была поехать, а?
– Я не в том состоянии, чтобы расточать улыбки и играть роль великосветской особы с маникюром в пару тысяч баксов! – скрежет моих зубов, похоже, услышал даже водитель такси. А как по-другому объяснить его выкатившиеся из орбит глаза и едва заметную попытку отодвинуться от меня чуть дальше?
Правильно, дядя, я так зла, что могу и укусить.
– Слушай сюда, Совина, – понижает Эллочка-стервочка голос до шипящего шепота, – я полгода рвала задницу, чтобы достать тебе пригласительный на этот вечер! Я одела тебя в шмотки ценой как вся твоя никчемная жизнь, я практически с боем выбила место в первых рядах, рядом с Троицким. И если ты умудришься просрать такой шанс… то я устрою тебе прилюдную экзекуцию, а потом выкину, как щенка за шкирку, вон из моего журнала, и про карьеру журналистки можешь забыть! Надеюсь, я ясно выражаюсь?
Ох, как меня распирало!
Ох, сколько неприличных, вопиюще грубых слов крутилось на языке, и как ужасно сильно мне хотелось ими с лихвой “одарить” свою “любимую” начальницу! Но…
Всегда и везде есть это пресловутое “но”, которое заставляет сжать челюсти, проглотить обиды и повиноваться.
Моим “но” была детская мечта работать в журнале и бедственное финансовое положение, которое с увольнением может ухнуть на самое днище. Я не была готова отказаться ни от мечты, ни от денег и жизни, которую они мне дают. Не роскошную, конечно, но стабильную. Поэтому…
– Я не слышу ответа, Совина? – рычит на том конце провода собеседница, а мне только и остается, что вздохнуть и бросить в трубку:
– Я поняла.
– Вот и отлично, – злость Эллочки как рукой сняло. Голос спокойный и ровный, будто это не она тут две минуты назад отвешивала мне словесные оплеухи. – Я очень на тебя надеюсь. В конце концов, не может этот загадочный Мирон Троицкий быть настолько идеальным. У каждого есть свои скелеты в шкафу, и я жду, что его “склеп” ты мне сегодня откопаешь.
Обнадеживающая напутственная речь, в которой между строк читай так: если ты мне не принесешь к завтрашнему дню бомбу-сплетню, то не сносить тебе головы. И плевать Эллочке, что вообще-то пятнадцать минут назад мне вдребезги разбили сердце, я потеряла жениха, одну недоподругу, по моей самооценке